Следующие три дня пролетели как один. Тиса проводила время в аптеке, отдавая работе все внимание и силы. Она не столько желала себя показать на новом месте, как выбить из головы запретные мысли, которые то и дело одолевали ее с того памятного видения.
Сперва с опаской, а потом с удивлением девушка наблюдала, как колдунья ускоряет настаивание снадобий с помощью наклада. Нет, у нее не было жезла, подобного тому, что имел погодник Филипп, или тем более скипа, как у Демьяна. Агата Федоровна держала в руках желто-зеленый флюорит, который нежно называла «желток», – камень размером с яблоко, из которого сиянием исходил ясный желтый свет. Он-то и обволакивал чаны с зельем, ускоряя настаивание. Так, заживляющая раны мазь, которая должна была выстоять двадцать один день, требовала лишь пару часов такого освещения.
– Удивительно, как вы это делаете, – шептала Тиса, наблюдая за колдовством аптекарши. На что та лишь покачала головой.
– Это не моя сила, ласточка, а святой Вэи. Я лишь та, кто пользуется ее даром.
Список необходимого к приготовлению на глазах сокращался. В этом, как казалось вэйне, была заслуга ее помощницы, так как сама Агата Федоровна после необходимых накладов и проверки часто отлучалась из сырьевой. С женщинами, с которыми пришлось делить работу, Тиса быстро нашла общий язык. Если сначала они и имели сомнения в умениях новой травницы, то позже, не единожды наблюдая одобрение ее работы хозяйкой, предпочли довериться ее помощнице.
В полдень вэйна повезла в городскую лекарню благотворительную партию снадобий, взяв в носильщики Жорку, молодого паренька из работников. Вернулась уставшей к вечеру, будто сама тянула сани вместо лошадей. Скинула меховую накидку и без сил опустилась на стул.
– Не могу смотреть на людскую боль, – ответила она на немой вопрос помощницы, которая собиралась было отчитаться о сделанной работе, но решила повременить с этим. – Берусь творить наклады, чтобы облегчить бедолагам страдания, и в который раз не рассчитываю силу. У меня ведь ее не так-то и много, девочка.
– Погодите, я скоро, – девушка ненадолго оставила Агату Федоровну, а когда снова появилась, подала хозяйке аптеки кружечку с разведенным девясиловым настоем. – Не силуч, конечно, но хоть что-то. И вам нужно прилечь.
Колдунья послушно выпила, затем подняла от кружки удивленный взгляд.
– А ты и силуч умеешь готовить? Да ты просто находка для меня, ласточка.
Эти слова стали Войновой дороже любых похвал.
– Помоги мне подняться к себе. Не хочу отвлекать от работы Пантелеймона. Я и так его задергала в последние недели. А мальчишку уже отпустила.
Два этажа над аптекой тоже принадлежали Агате. Поговаривали, что у колдуньи есть еще маленькое поместье, но она отдала его племянникам для проживания. Сегодня Тиса неожиданно удостоилась подняться в личные покои Агаты Федоровны. Надо сказать, Войнова была удивлена уютной и скромной обстановкой тех некоторых комнат, которые успела увидеть, пока вела под локоть женщину. Светлая в своем большинстве мебель. Синяя парадная, цветочно-белая гостиная и маленькая светлая чайная в пастельно-лимонных тонах. В чайную и пожелала завернуть вэйна, хотя ее тяжелое дыхание свидетельствовало о том, что ей требовалось лечь. Появилась пожилая, но крепкой кости горничная Дотья и взбила подушки на диване, и уже вместе усадили в них Агату. Под барские ноги горничная подставила мягкий табурет и удалилась, чтобы донести кухарке хозяйский приказ подавать ужин.
– Вкусная еда – то, что мне сейчас нужно для хорошего самочувствия, – призналась колдунья. – Составишь мне компанию, ласточка? Наверняка не обедала же. Гоняю я вас, но потерпите, после сотворенских тишь да гладь настанет, еще заскучаете.
– Я хотела сбор крепительный собрать, – замялась девушка, рассчитывая, что все же сумеет отказаться.
– Завтра соберешь, теперь уже в приют точно успеваем. – Вэйна махнула ручкой, тут ее взгляд упал на запястье помощницы, и сиреневые глаза расширились. – Бог мой, неужели это часы памяти?!
Только сейчас Тиса заметила, что манжет ее платья расстегнут, и мамины часики открыты для глаз. Пришлось подавить в себе детский порыв, чтобы не спрятать руку за спину.
– Прости мне мое любопытство, дорогая, но ты не позволишь взглянуть ближе? – спросила колдунья.
Пришлось протянуть руку и показать дорогую сердцу вещь… которую знаешь наизусть, каждый зигзаг трещины на стекле, каждую вмятинку в серебре, каждый завиток кружевных стрелок. И даже еле различимую надпись на древнем языке по ребру корпуса, проявившуюся сильнее за последний месяц.
