последнее время.
– Узнаю ли я когда-нибудь ту любовь, о которой ты говорила, – прошептала девушка, – и если нет, то прости, мама.
Так и не найдя своей теплой косынки, Тиса купила шерстяной шарфик – очень милый, полоска коричневая, полоска лососевая, и частая бахрома по краю. Коробейница, что продала его, сказала, что такие нынче «у моде». Впрочем, то, как их бойко разбирали другие девушки, подтверждало ее слова.
Урок, на который так рассчитывала Тиса, неожиданно отменился. На диване сидел Строчка, закинув ногу на ногу и подперев подбородок ладонью. А в опытной слишком громко переставлялась утварь, слышались шипящие ругательства Клары. Люсенька, извиняясь, пролепетала:
– Министерство отказало нам денюшку на раскопки выдать. Прислало отказ. А Клим тебе этот листик сказал отдать. Там домашнее задание для тебя. Он сейчас у заведующего, и не знаем, когда вернется. Какой прелестный шарфик у тебя!
Все понятно – Увлеченный клуб в трауре из-за плохой вести.
– Н-ничего, – оживился неунывающий Строчка, – Мо Линич с Климом обязательно что-нибудь придумают. Вот увидите. Весной мы распечатаем штольни! И… Тиса, пока ты тут, глянь, какие новые движения я придумал в «повторише».
И принялся кренделя выписывать с самым серьезным видом идущего в последний бой солдата. Бедный Клим, ему же это повторять. Хотя, зная учителя, вряд ли он будет так оттягивать себя за уши и так выворачивать коленки.
Девушка не могла не улыбнуться подобной уморе и вскоре вместе с Люсей хихикала над парнишкой. В дверях опытной появилась Клара, скривила губы.
– Паяц несчастный!
Потом вздохнула и, бросив на Тису драконий взгляд из разряда «явилась тут, самозванка», удалилась в свою «пещеру».
Подумав немного, Войнова последовала за ней.
Клара положила стеклянный квадратик с размазанным по нему тонким слоем земли на подставку и взглянула в увеличительный окуляр. Тяжелая шторка черных волос закрыла щеку. На вторжение брюнетка даже головы не повернула.
– Клара, я бы хотела поговорить, – произнесла Тиса, желая разрешить недоразумение.
– Ну? – Вопрос с ноткой скепсиса.
– Я знаю, ты не веришь, что я видящая.
– А я должна? – Усмешка.
– Но в последний раз я увидела Строчку. И он…
Клара отвлеклась все же от окуляра.
– На столе бумаги лежали, свежеисписанные, и книга по недрам. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, откуда они взялись.
Тиса открыла рот. Это что выходит? Клара думает, что она попросту наврала о Строчке?
– Но я действительно видела Виталия.
– О, это ты остальным сказки рассказывай. Эти-то ладно, но он почему тебе верит, не понимаю, – брюнетка поджала губу. – Знаешь, красотка, очень скоро тебе придется сознаться и уйти отсюда.
Девушка вышла из опытной. К сожалению, разговор ни к чему не привел. Ну хоть красоткой назвали, и на том спасибо.
Покидала она школьный сквер, благоразумно стараясь не смотреть в сторону трещины. Казалось, или на самом деле ветер веял вслед с тихим шепотом: «Приди». Вот неугомонное привидение-то. Считай, целый особняк с необходимой мрачной обстановкой в ее распоряжении, а все не живется спокойно. Хотя какая у этих бесплотных душ жизнь? Упаси Единый узнать!
Тиса направилась в аптеку и порадовала своим досрочным приходом колдунью. День пролетел в заботах и весьма плодотворно. На завтра Агата Федоровна наметила поездку с очередной благотворительной партией снадобий.
Вечером – снова мост и созерцание заледенелой Патвы, лежащей в зимних сумерках. Если бы не приглядывалась, так и не заметила бы стаю животных, пробирающуюся в припорошенном камышовом сухостое вдоль речного берега. Старые знакомые. Кабаны все же. Крупные! И чего им в лесу не сидится? Вот так смотреть на речную долину незаметно вошло в привычку, как и посещение парка после утренних видений. Что же, жизнь в Оранске как-то входит в свою колею, и это к лучшему.
Дома ее поджидал сюрприз. Еще не войдя в калитку, Войнова услышала громкие голоса Тараса и Алевтины. А когда ступила во двор, увидела следующую картину. Тарас, судя по заплетающемуся языку, пьяный, в одной тельняшке и штанах сидел на крыше дома и размахивал руками с воплями:
– Тонем! В днище пробоина! Спустить шлюпки на воду!
Во дворе собралась вся семья Кадушкиных и соседка Никифоровна, которая не переставала охать и со словами «бяда-бяда!» качать головой. Алевтина тщетно пыталась вразумить главу семейства.
– Тарасик, миленький, слезай! Простудишься! – подзывала она его рукой.
