позволявшую иногда взмыть выше всех этих, кто без такой книжечки… все, считай, потерял, а так и не образумился.
– Ну как, не объявился? – спросил он Григория.
– А почему он должен вдруг объявиться? – скрыл свое удивление за равнодушным голосом Григорий.
– Так завтра ровно год, как его того…
– Как ты его – того? – хмыкнул Григорий.
– Не забывайся!
– Ты сам вроде забылся, – повысил голос Григорий. – Ты, собственно, что за хмырь? Чего это ты тут вынюхиваешь все? Сейчас мужиков кликну – они тебя живо… на вилы…
– Ну-ну… Ты про вилы-то не загибай – не двадцатые…
– И тем более – не тридцать седьмой. Грамотные все… Поначитались про ваши художества…
– Ну чего ты завелся? Чего завелся? Я же по-дружески…
Григорий совсем и не завелся – ему дела не было до Недомерка. Он хотел, чтобы Недомерок заткнулся и не мешал наново вспомнить разговор с Йефом нынешней ночью. А скорее всего и не с Йефом вовсе…
«А ведь и точно год прошел… Конечно, пришло время искупать все, что натворил… И, ясен пень, я знаю, что мне надо делать…»
– Куда-то собираешься? – подозрительно спросил Недомерок.
– Собираюсь, – не стал таиться Григорий. – Помнишь сына Льва Ильича?
– Пустой номер, – махнул рукой Недомерок. – У меня там все схвачено, если объявится – мне сообщат…
– Хорошо, что все схвачено. Значит, сможешь помочь.
– В чем помочь?
– Надо мальца спасать… Ты понимаешь хоть, что его там совсем ни за что гробят? А что ты все это ему устроил, понимаешь?..
– Ладно-ладно, не шуми, – остановил Недомерок Григория. – Я понял: ты хочешь Йефа нашего поймать на сына как на живца. Замечательная идея. Мы выкрадываем его сына, а он должен ведь за сыном следить и, узнав, что его нет, – бросится искать. И вот тут мы его…
– Совсем ты, Недомерок, ума лишился…
– Ладно, не хочешь сознаваться – не надо. Я все равно с тобой… Как на живца – р-раз и – здрасте… А куда ты его хочешь украсть?
– Поедем к матери моей – в Осташков. Как-нибудь устроимся…
– Пусть и в Осташков…
– Слышь, Дим, – окликнул Григорий Угуча, – собирайся! Едем твоего Даньку спасать.
– Зачем тебе этот припадошный? – запротестовал Недомерок.
– Чтобы за тобой приглядывать. Если чего вздумаешь против нас, он кирдык и – каюк тебе…
Недомерок опасливо взглянул на выбравшегося из закутка Угуча. Тот еще больше поздоровел, и посмеяться шутке Григория у Недомерка не вышло.
– Такой точно может, – согласился Недомерок, – и кирдык может, и каюк…
– Может-может, не сомневайся, – подтвердил Григорий.
Дом инвалидов для детей располагался неподалеку от Богушевска в селе Рябцево. Часа в три пополудни тамошнюю санитарку взбудоражил из дремы непрерывно тренькающий звонок, и она, все еще сонная, двинулась открывать.
На пороге стоял давний знакомец – чекист, который пасет недоделка Даньку, а с ним два инвалида: натуральный страшилище в военной форме и слюнявый здоровяк. Этот, может, еще и несовершеннолетний, но тот, в форме, на дите никак не тянет…
– Узрослых не примаем, – обрушилась санитарка на непрошенных гостей. – Тута дитячий дом…
– Вот и хорошо. – Григорий вставил тяжелый башмак в проем приоткрытой двери, не давая санитарке захлопнуть ее. – Мы на свидание пришли. К Даниле Прыгину…
– Я з
– Можна-можна, – встрял Недомерок. – Почему это вдруг няможна? Вся страна поворачивается лицом к инвалидам, вся партия поворачивается лицом к инвалидам, а у вас почему-то няможна?
– А партия правда поворачивается?
– Вот те крест.
– А навошта ей это?
– Посмотреть на свой народ…
– Ну разве что так… – с некоторым сомнением протянула санитарка. – Зараз прикачу. Вы тута будете свиданиться але на вулице?
– Лучше на вулице, – передразнил ее Недомерок. – Там тепло, а тут у вас запах – хоть святых выноси.
