отвоевали свободу у англичан и поработили африканцев. После расцвета Арабской весны власть захватили военные и джихадисты. Интернет предоставил всем нам свободу слова, и что же мы обнаружили? Что побеждают те, кто громче всех кричит, а голос разума остается нем. Вы никогда не слышали, как священники провозглашали, что кроткие наследуют землю, и не удивлялись, улыбались или нет стародавние властители этим словам? Награду получишь после смерти. Нирвана. Колесо жизни медленно крутится, и мы поднимаемся от животных к женщинам, от женщин к мужчинам, от мужчин к царям, от царей к богам, от богов к… совершенству. А что такое теперешнее совершенство? Не распятие, не бедность, терпеливо сносимая на вершине горы. Нет – совершенная жизнь – это: годовая зарплата сто двадцать тысяч фунтов, автомобиль «Астон Мартин», дом дороже, чем за полтора миллиона фунтов, жена, двое детей и по крайней мере две поездки на отдых за границу в год. Совершенство есть идол, построенный на угнетении. Совершенство – это рай, держащий массы в узде, обещание будущей лучшей жизни, подавляющее стремление к бунту. Совершенство – это ненависть к самой себе, которую испытывает женщина с ожирением, видя по телевизору изящную модель. Совершенство – это горькая обида, которую чувствует хорошо оплачиваемый мужчина, когда видит какого-то жалкого миллионера. Совершенство убивает. Совершенство разрушает душу.
Молчание.
Голос она не повышала. Эти слова уже повторялись прежде сто раз, хотя, возможно, только самой себе. Солнце над морем почти село, его закатное отражение играло черным и золотистым на волнах и на нижнем крае туч. Наша хозяйка, увидев возможность вмешаться, мгновенно оказалась между нами, чуть не вскрикнув:
– Вы готовы сделать заказ?
Байрон держалась осторожно, заказав вегетарианские блюда: капусту с лапшой и суп с яйцом. Я выбрала что-то наугад и слегка улыбнулась, когда унесли меню и забрали со стола бокалы. Ни она, ни я тем вечером пить не собирались.
Молчание.
– Богатей, – наконец сказала она. – Худей. Пей таблетки. Заведи автомобиль. Женись. Стань совершенным.
– Иногда трудно понять, чего стоит твоя жизнь.
Уголки ее губ чуть дернулись, возможно, от отвращения? Она для меня по-прежнему непознанная земля. Вот и хорошо: я последую за ней на край света, встречусь с ней сто раз, пока полностью ее не узнаю.
– «Стоящий» – понятие почти такое же опасное, как «совершенство» – ответила она. – Стоящий, это значит…
– Важный. Уважаемый. Имеющий заслуги или ценность. Обладающий качествами, заслуживающими признания и внимания.
– А разве мы недостойные? – спросила она, перекатывая кончик керамической палочки между указательным и большим пальцами правой руки. – Разве мы лишены добродетелей? Разве мы не великодушны с друзьями, не добры к незнакомцам, не умелы в нашей сфере деятельности, не надежны при уплате за жилье, не нежны с детьми, не бросимся тотчас же звонить в «Скорую», когда увидим, что человека сбила машина, не задумываемся над своими словами и поступками? Разве мы недостаточно достойны? Разве мы уже не совершенны? Совершенны сами в себе? Совершенны в том, кто мы есть?
– Мне не к кому применить и не с кем сравнить эти качества.
– Вы верите в Бога?
– Нет.
– Но у вас есть глаза, суждения?
– Да, я вижу мир, но у меня нет никого, с кем бы я могла сравнить свое видение его.
– Ну, конечно же, есть. У вас есть слова друзей и незнакомых людей. У вас есть рассуждения и мотивы. У вас есть критическое мышление, которое можно развить до невероятной степени. Короче, вам
– Я воровка, – произнесла я, и впервые с… не уверена, с какой поры… слова эти прозвучали без гордости. Почти… злобно, наверное.
И снова легкое пожатие плечами: подобные вещи не имеют для нее значения.
– Живи мы в другое время, в вашу честь, возможно, слагались бы баллады. А в наш век ноль целых семь десятых процента населения владеет сорока восемью процентами мировых богатств. Так что воровка – такое ли тяжкое обвинение?
– Да, – выпалила я, удивившись собственной горячности. – Если бы я крала, возможно, ради дела, если бы крала ради чего-то стоящего…
– Стоит жить, – поправила она меня, – когда альтернатива – это смерть. Жизнь драгоценна.
– Но Матеус Перейра умер.
– А его дети создали «Совершенство». Жизнь – штука сложная. Она отвергает математическую упорядоченность или чашу весов справедливости и правосудия.
Я наклонилась над столом, сплетя пальцы и положив подбородок на сведенные руки.
– А почему бы не убить Филипу? – спросила я. – Она же создала «Совершенство».
– Тогда уж лучше убить Рэйфа – он превратил его из научного проекта в то, что он мог бы продать. Филипа всегда была испуганным ребенком, она думала, что сможет запрограммировать людей, чтобы те стали умнее, добрее и храбрее, потому что этих качеств она как раз и оказалась лишена. Рэйф
