– Вы как-то сказали, что завидуете мне.
– Завидую. Вы можете исчезнуть без следа и избежать неприятных встреч вроде этой.
– А если лично? Вы завидуете мне лично?
Она замялась, покусывая нижнюю губу и осторожно вертя в руках кружку с чаем. Затем произнесла:
– Да. В каком-то смысле. Полагаю, ваша особенность делает вас свободной от определенных действий. Вы не можете планировать – нет, планировать- то вы можете – но не можете… скажем так, переживать и мучиться по поводу будущего, потому что у вас его нет. Это слишком жестко? Это несправедливо?
Я пожала плечами: справедливо или нет, правда или ложь – давайте дальше.
– Вы также не можете погрязнуть и раскаяться в ошибках прошлого, потому что единственный, кто об этих ошибках знает, – это вы. Те, кому вы причинили боль, чью жизнь сломали, – те, кто жаждал бы мести или искал справедливости, – они вас забыли. С чисто фактической точки зрения вы причинили зло, но с эмоциональной вы – пустое место. Для них ваши действия являются ударом молнии, разгулом стихии или некой случайностью, не человеческим умыслом и не зловещим плодом ума с целью навредить им.
Я совершаю преступление, и лишь я помню свою вину.
– Вы пользуетесь своего рода свободой, – продолжала она. – Вы свободны от глаз мира, свободны от неких страданий. Вам в каком-то смысле можно позавидовать.
Недолгое молчание.
Я спросила:
– Это тяжело? По-вашему, это тяжело?
– Что именно?
– Держать ответ перед собой.
– Нет, – ответила она, тихо, как шум далекого моря, и твердо, как камень. – Больше нет.
– То, что вы сделали…
– Я считаю, что совесть моя чиста. Вас забывают, и никто за вами не приходит. Меня помнят, и вот результат. Меня это устраивает.
– По-моему, я иногда сама себя презираю, – сказала я.
Она пожала плечами: ну и что? Как-то справляйтесь с этим.
– Я смотрю на свою жизнь и вижу, что там полно провалов.
Байрон наклонила голову. И вновь: смиритесь с этим.
– Я понимаю, что единственный способ моего выживания находится в настоящем времени. Оглядываясь в прошлое, я вижу одиночество. Одиночество и… сделанные по его причине ошибки. Глядя в будущее, я вижу страх. Борьбу. Возможно, сильную боль. И поэтому я смотрю лишь на данный момент, на настоящее время, и спрашиваю себя: что я сейчас делаю? Кто я теперь? Какое-то время это меня очень дисциплинировало, сейчас, теперь, сейчас, кто я теперь, теперь я профессионал, сейчас я спокойна, теперь я тренируюсь, сейчас я говорю с теми, кто все забудет. Теперь я та, кем хочу быть, теперь я образ того, кем должна быть сейчас. Сейчас. Теперь.
Затем я встретила вас, и теперь я, по-моему, все сразу. Сейчас я женщина, которая в прошлом совершала недостойные поступки. Теперь я женщина, которая в будущем станет лучше, где только сможет. Теперь я существую в настоящий момент, и я лишь это. Просто я сама. Говорю. Просто говорю с вами. Вы все забудете, и настоящий момент пройдет, время поглотит вашу память, а с ней и любую реальность того, что этот момент мог существовать. Но пока что мы сидим здесь, мы с вами, и являемся лишь собой, разговаривая. Это имеет смысл?
– Да.
– Все то время, пока вас искала, я ни разу не спросила себя, что стану делать, когда вас найду. Ни разу. Отказывалась спрашивать. То был вопрос для другого «сейчас», другого момента, я не могла создать его из фантазий. Вы думаете, что я явилась убить вас?
– Это возможно, – задумчиво ответила она.
– Не убью.
– Тогда зачем вы здесь, Хоуп?
– Мне хотелось вас увидеть.
– Зачем?
– Это казалось необходимым.
– Еще раз: зачем? Если вы не жаждете мести, тогда я не понимаю…
Она умолкала. Я смотрела в свою кружку.
