записки, тихо спрашиваю его заговорщическим голосом:
– А у вас есть «Совершенство»?
Его взгляд быстро отрывается от кожаного бювара на столе и впивается мне в лицо.
– Семьсот девяносто четыре тысячи пятьсот баллов, – говорю я, воркуя как можно нежнее.
– Девятьсот восемьдесят одна тысяча четыреста баллов, – выдыхает он, впившись глазами мне в лицо. – Оно изменило мою жизнь. Мне казалось, что я никчемен, а теперь знаю, что могу делать все, что захочется.
– Именно так я себя и чувствую.
– Теперь я гораздо лучше.
– Я тоже.
Он наклонился вперед, и я последовала его примеру, пока не почувствовала его дыхание у себя на шее, ощутила, как он им наслаждается, как жар растекается у него по коже, но не шелохнулась, не отшатнулась и не отклонилась назад.
– Я получил двести пятьдесят тысяч баллов, когда проект ста шести был одобрен. «Вы приняли идеальное решение, – сказало мне приложение. – Вы строите совершенную жизнь». Это идеальный дом.
Я улыбнулась и кивнула, ничего не сказав в ответ.
Когда я уходила, он лучезарно улыбался мне, словно старый друг, с радостью убедившийся, что время не нарушило нашу связь.
Глава 46
Еще один прием, еще один день. Собрание ста шести, элиты, совершенных. Я стащила нагрудный бейджик у кого-то из обслуги, надела черные туфли, черную юбку, черную блузку и белые перчатки и вошла в зал с подносом сасими, приправленных измельченными чайными листьями, как раз в то время, когда прием близился к разгару.
Собрались только совершенные, они так непринужденно болтали, так громко смеялись, так мудро высказывались.
Они брали с подноса угощение, сотворенное поваром, специально для этого доставленным спецрейсом, каждый кусочек отмечен числом калорий и витаминной схемой.
Я дождалась, пока угощение разберут, затем отправилась в туалет, заперлась в кабинке и переоделась. Платье от… кого-то… я уже перестала разбираться. Туфли от… кого-то еще. Мне пришлось стащить шесть кредитных карточек и снять с них как можно больше наличных, прежде чем счета заблокировали, но даже при этом модные тренды почти истощили мой бюджет.
«Совершенство» – не для бедных.
Я снова вошла в зал, красивая женщина, которая была там с самого начала. Я пила шампанское, ела сасими, согласно кивала во время разговоров о моде, кино, технологиях и власти, подобным образом прокладывая путь к своей главной цели.
Вот она – стоит там же, где и всегда: Филипа за спиной брата. Ее серебряный браслет, математическая загадка, воплощенная в металле, по-прежнему у меня на запястье. Я не снимала его с тех пор, как она мне его подарила. Я посмотрела и увидела, что, как и я, она была несовершенной. Единственная несовершенная женщина в зале, хотя она изо всех сил пыталась соответствовать. Ее улыбка не ослепляла, а прическа не была волосок к волоску. Маникюр на руках – так себе, а платье – вот ведь кошмар – то же самое, что и в прошлый раз, к тому же уже не в тренде. Более того, что-то еще, что я уже видела раньше.
Печаль в глазах, печаль в уголках губ, плотно сжатых, когда она глядела на людей в зале.
Нельзя быть печальным и совершенным одновременно.
Я протиснулась поближе к ней и молча наблюдала, как передо мной нескончаемой чередой проплывают совершенные люди, живущие совершенной жизнью, прежде чем заговорила.
– Все мысли представляют собой обратную связь и ассоциации, – сказала я, и она подняла взгляд, хотя головы в мою сторону не повернула. – Социальные стрессы порождают психологическую тревогу. Физический аспект усиливает социальный. После очень малого количества циклов мы можем начать впадать в стойкие заблуждения. Что мы боимся людей. Что мы никчемны. Мы с вами могли бы стать совершенными, если бы только смогли обуздать слабейшую часть самих себя – свои мысли. Вы не согласны с этим, доктор Перейра-Конрой?
Ее глаза обратились на меня, и мне показалось, что я заметила навернувшиеся в них слезы.
– Да, – ответила она наконец. – Согласна.
– У вас нет «Совершенства», – добавила я.
Она ответила, не раздумывая, по-прежнему внимательно изучая меня взглядом:
– Нет.
– Принадлежа к Клубу ста шести, можно получать процедуры. Какова их цель?
– Они делают вас счастливой.
