Через неделю они снова приехали к нему домой, и на этот раз оба точно знали, зачем туда едут. В первую ночь она научилась доверять ему, во вторую — отвечать. Он больше не жалел о несостоявшейся влюблённости. В эту тонизирующую и щекочущую нервы рулетку он (хоть и без особого успеха) играл уже не раз, а вот чувства, возникшего у него после двух ночей с Таней, он прежде не испытывал. О том, как оно называется, Макс узнал после возвращения от родителей. Поздно вечером он позвонил Тане из гостиницы, и она, прощаясь до завтра, сказала:
— Спасибо. Ты был очень нежный.
Реплика ему понравилась: он даже мысленно включил её в фильм про свою жизнь, который иногда монтировал в голове, исключая стыдные эпизоды про своё свинство или трусость. Однако более сильных эмоций фраза Тани не вызвала. Он и предположить не мог, что в тот миг услышал самые искренние и тёплые слова, которые они скажут друг другу за все годы общения. Будут ироничные пикировки и добродушное подтрунивание в повседневности; будут dirty talks в постели; будут его истеричные признания в любви во время её уходов и её запоздавшее полупризнание «наверное, я тебя люблю», которое не вызовет у него ничего, кроме досады. Но таких простых, важных и своевременных слов между ними сказано больше не будет.
Правда, тогда, сразу после реплики Тани, Макс впервые отказался идти в гостиничную сауну, даже не взглянув, каких девиц сегодня ангажировали работники ТОО «Три коня». А ещё через пару недель он, проведя целый день в разъездах по Москве, так и не увидел на улицах столицы ни одной «девушки-мечты», про роман с которой приятно было бы пофантазировать, хотя совсем недавно при виде московского изобилия у него просто глаза разбегались. «Странно, красавицы все как вымерли, — подумал он, — пожалуй, Таня даже интереснее тех, кто сегодня на глаза попался».
В начале осени торговля, которая последние полгода шла как хорошие часы, начала давать сбои. Вместе с прибыльным товаром хладокомбинат навязывал всё больше неликвидной нагрузки, которая мёртвым грузом оседала на складах ТОО «Три коня» и выводила из оборота огромные деньги. В последнее время в нагрузку давали дорогущие консервированные ананасы, продать которые не удавалось даже за треть отпускной цены.
— Если так дальше пойдёт, через месяц-полтора эта нагрузка весь доход от нормального товара сожрёт, — мрачно обмолвился Майкл, просчитав увеличение доли нагрузки в динамике.
Суммы выплат, которые шли мимо кассы холодильника, пришлось повысить. Благодаря этому несколько партий товара удалось взять без нагрузки. Точнее, удалось отсрочить оплату и, соответственно, вывоз нагрузки — на ТОО «Три коня» записали 15 тонн ананасовых консервов, не выкупив которые концессионеры не смогли бы получить новую партию ходового товара. Ребята решили повременить с закупками, надеясь, что через месяц проблема рассосётся сама собой, однако очень скоро с холодильника позвонили.
— Мальчики, до послезавтра можно взять пятьдесят тонн чешского сливочного масла по очень, о-очень интересной цене, — проворковала в трубку главная кладовщица, через которую они вели все дела с хладокомбинатом.
— Спасибо вам большое, Алевтина Алексеевна, — с чувством сказал Васильев. — С нас причитается. Обязательно возьмём, завтра же с деньгами будем, грузовики под все пятьдесят тонн пригоним. Больше-то машин не надо? Масло же не тушёнка, оно ведь без нагрузки идёт? — как бы невзначай уточнил Васильев, но проскочить не удалось.
— Кстати, Сашенька, про нагрузку, — сладким до приторности голосом отозвалась Алевтина Алексеевна. — Спасибо, что напомнил. Нехорошо ведь так поступать. Наши девочки в бухгалтерии теперь каждый день от директора выговоры получают. То вы хороводы вокруг них водили, цветы с ликёрами возили, руки им целовали, да и, говорят, хе-хе, не только руки, а сами повесили на девочек деньги эти неподъёмные и исчезли. Мне-то вот тоже от начальства попадает, что там греха таить. Подводите вы меня. Не знаю, смогу ли теперь чем помочь. Постараться постараюсь, конечно, ради старой-то дружбы. В общем, оставляю вам всю партию до пятницы, берите деньги и приезжайте. Там уж подробнее поговорим.
Пообещав приехать завтра с деньгами, Васильев блефовал. Такой суммы у них на руках не было. Макс поехал по магазинам просить директрис рассчитаться за сданный на днях товар пораньше. Многие пошли навстречу, а некоторые, соблазнившись небольшой наценкой, даже внесли предоплату за обещанное им масло. Однако денег не набиралось и на половину партии. А ведь их ещё наверняка заставят оплатить какую-то часть старой нагрузки.
— Надо занимать, — сказал Майкл.
Местные кредиторы, чьи деньги они крутили с начала года, выручить не смогли. Деньги удалось найти только в Москве, причём, на грабительских условиях: кредит давали в долларах, на две недели, под один процент в день. В случае просрочки в день начинали капать уже пять процентов. Курс лихорадило: в иную неделю доллар вполне мог вырасти в полтора-два раза, так что условия займа были очень рискованными. Если к маслу снова дадут нагрузку, да ещё заставят ТОО «Три коня» выкупить предыдущие 15 тонн ананасовых консервов, штрафные проценты за месяц похоронят весь бизнес. Однако с хорошим товаром в последнее время было туго, и компаньоны решили рискнуть.
Хладокомбинат давно перешёл на безналичные расчёты. Ребята засылали туда собранную с магазинов наличку через московских приятелей Майкла, которые имели счета в «отмывочных» банках и брали с провинциалов проценты за «кассовое обслуживание» (позднее выяснилось, что с банков они тоже получали проценты — за полученный от ТОО «Три коня» чёрный розничный нал). Поэтому пачки занятых долларов Васильев с Максом сначала показали Алевтине Алексеевне, оставив ей в качестве гонорара за услуги полторы тысячи, а потом отправили через москвичей в банк. Оттуда им привезли платёжку, где была указана сумма, достаточная для оплаты пятидесяти тонн масла — получив взятку, Алевтина Алексеевна пообещала отдать им все пятьдесят тонн без нагрузки.
