– Так вот, если все дело в месте, где мы были, тогда давайте узнаем о нем побольше. Все равно надо с чего-то начинать. Кира, у тебя есть доступ в Интернет?
– Конечно. Сейчас принесу ноутбук.
– Кто-нибудь помнит, как оно называлось? Я, например, нет, – огорченно сказала Эля.
– Я тоже. – Кира установила ноутбук на столе.
– Не волнуйтесь, я помню. Кара-Чокыр.
– Татарское название. Вот, все готово, сейчас загрузится. Эль, ты не знаешь, как это переводится?
Эльвира покачала головой.
– Без понятия. Я же не знаю татарского, ты что, забыла?
Эльвира Амировна Яруллина была наполовину русской, по матери. Отец, хотя и был татарином, родной язык знал плохо. Мог с грехом пополам объясниться на бытовом уровне, но не более того. Поэтому Элка, воспитывающаяся в семье, где говорили исключительно по-русски, татарского языка не знала вовсе.
Как и любой человек, родившийся и живущий в Татарстане, она понимала, что «икмэк» означает «хлеб», «хазер» – «сейчас», а «эни» – «мама». То есть знала десятка два наиболее употребляемых слов, которые слышишь с детства и начинаешь понимать вне зависимости от национальности и желания выучить язык.
Эльвира считала себя больше русской, чем татаркой, несмотря на фамилию-имя-отчество. Она не знала ни языка, ни обычаев, ни культуры татарского народа. Когда ей было лет десять, родители планировали переехать из Казани в Нижний Новгород: на родину мамы. В Нижнем жили бабушка, дедушка и тетя Инга, родная мамина сестра.
В Татарстане в те годы было неспокойно: просыпалось национальное самосознание, задавленное в годы советской власти, причем не обходилось и без перекосов. Яруллиных до полусмерти напугали яростные призывы некоей весьма популярной тогда поборницы чистоты крови. Ополоумевшая тетка и ее соратники ратовали за уничтожение «мутантов» – так они именовали детей от смешанных браков. В Татарстане таких полукровок – пруд пруди. В точном соответствии с известной поговоркой: «Поскреби любого русского, найдешь в нем татарина». А вот поди ты – находились и сторонники! Бесновались, митинговали, выступали с призывами в каких-то мерзких газетенках. Слава богу, здравый смысл возобладал. С годами все улеглось, сгладилось. Народы, веками привыкшие существовать рядом, не начали истреблять друг друга.
– Может, сейчас что-то проясним, – бормотал себе под нос Денис, набирая в поисковике «Кара-Чокыр».
По его запросу нашлось всего пять упоминаний. Первые три – обычные географические ссылки. Местечко под названием Кара-Чокыр расположено неподалеку от федеральной трассы. Денис помнил, как туда добираться: съезжаешь на проселочную дорогу, едешь по ней примерно километров десять, и ты почти на месте. Увидел озеро удивительно правильной, округлой формы – свернул к нему. Дорога продолжает убегать дальше: Ленька говорил, где-то там есть деревня. А больше в тех местах никаких населенных пунктов.
Это было, вообще-то, странно. Живописные луга с цветущими травами, березовые рощицы и перелески, где в сезон наверняка полно грибов и ягод. И посреди всей этой благодати, словно блюдце, наполненное водой, сверкает прозрачное озеро. И ни тебе баз отдыха, ни лагерей, ни дачных поселков, ни туристических стоянок. Неосвоенный, дикий край, восхищался Ленька. Чувствуешь себя Робинзоном.
Две последние ссылки были интереснее. Один из двух открывшихся сайтов был посвящен аномальным зонам России. Здесь приводился их перечень. В числе прочего значился и Кара-Чокыр. Но никакой конкретной информации.
– Что-то вроде Бермудского треугольника, – не особенно удивившись, проговорил Денис. – Собственно, чего-то в этом роде я и ожидал.
– Ага. Отдохнули, называется, – откашлялась Эля.
Денис кликнул мышкой по последней ссылке. Это был личный сайт некоего Владимира Суханова.
– «Кандидат физико-математических наук, преподаватель, специалист в области паранормальных явлений», – вслух прочитала Кира из-за Денискиного плеча.
– Ну и ну… – протянула Элка.
Денис молча открывал странички сайта. Их было не так уж много. Одна из вкладок называлась «Аномальные зона Татарстана». Местечку Кара-Чокыр отводился небольшой абзац.
– Так, посмотрим. – Денис внимательно вчитывался в текст.
– Что там? Говорите уже! Мне отсюда не видно! – нетерпеливо воскликнула Элка.
– Ничего такого и нет. Только местоположение подробно описывается. И еще перевод. Да будет вам известно, дамы, словосочетание «кара-чокыр» переводится с татарского как «черная яма».
– Миленько. – Элка прислонилась затылком к стене и зажмурилась. – Другого места не нашли. Чего нас туда понесло?
– Это все Ленькина затея, – напомнил Денис. – Его какая-то баба с работы сагитировала.
– Ладно вам! Что вы как дети? Разве в названии дело? Есть же вон Клыки. Или я знаю одну деревню, Корчи называется. Ничего, живут люди, –
