Выставляем… с разницею до секунды… сверяя точное время по телефону городской службы ноль шестьдесят… и трубку, и планшет… Порядок. Все-таки удивительно осознавать, насколько простейшие повседневные бытовые заботы и движения отвлекают от страхов, томлений, страданий, всяких иных-прочих сокрушительных душевных бурь! Люфт по времени пока есть, можно почитать, дополнительно отвлечься. Где мой файл? Угу. «Из всех найденных в полезных ископаемых, датированных олигоценом и миоценом, насекомых примерно 20–40 % – это муравьи. Из всех родов, живших в эпоху эоцена, примерно 10 % дожили до наших дней. Роды, существующие сегодня, составляют 56 % родов, найденных в балтийском янтаре (датируется началом олигоцена) и 92 % родов, найденных в доминиканском янтаре (начало миоцена)». Сухие бесстрастные справки, подобные этой, для моего разума слаще овсяного печенья, ярче сказочного блокбастера, ибо окрыляют, позволяют самому фантазировать и думать в любую сторону, «…дожили до наших дней!..» Это значит, что повстречай я сего десятипроцентного представителя рода муравьиного, мне было бы не понять, откуда он бежит: из соседнего парка или из тридцатимиллионолетней глубины веков?! Очень это забавно и занятно! Муравей – общественное животное, стало быть, и устройство их муравьиного мира, дожившего до наших дней, столь же устойчиво к переменам, как и строение тельца отдельной особи, живой или ископаемой. Соответственно, и пища, и способы ее добычи аналогичны современным. Рабовладельческий строй в Египте просуществовал несколько тысяч лет подряд, от силы четыре, и по факту получается, рабовладельческое устройство самое прочное в истории человеческой цивилизации. Но сие ведь не значит, что оно выдержало проверку временем и более всего подходит нашему homo sapiens или что в рамках египетского рабовладения остановились эволюция и прогресс и продолжились только в феодальном средневековье? А может, значит?.. Будем проверять. Но муравьиные царства, пчелиные, термитные прожили во многие тысячи (!) раз дольше, чем египетские человеческие! Ужели за столь колоссальное количество минувших тысячелетий эволюционные процессы обошли стороной формику руфу и ему подобных??? И если да – то распространяется ли сей ступор на общественные образования, на пчелиные рои, муравейники, термитники?.. Или НЕ распространяется? Вот, скажем, камень, булыжник, или кирпич, или плитка – одни и те же элементы могут составить и античный дворец, и заводоуправление, и стену в каком-нибудь коллайдере… Или ноготь на моем правом указательном пальце, который пора обстригать, – он примерно такой же, как был у Калигулы и Франсуа Рабле, и я, Сева Кирпичев, примерно такой же по объему головного мозга, расположению рук-ног-требухи, цвету кровяных телец, как Ньютон и Аттила, однако же общественное устройство и сама цивилизация, на разных этапах своего существования породившая меня и Людовика Одиннадцатого, очень и очень отличаются, в зависимости от того, какое тысячелетие на дворе… и даже век… да что там век – десятилетие! Из одних и тех же кирпичей, известок, гвоздей, бревен, свай и прочих молекул – бесконечная пестрая череда строений античных, средневековых, довоенных, послевоенных, капиталистических, социалистических, исторических, доисторических… При этом люди – все те же: с аналогичными думами, страхами, Любовями, надеждами. При этом камешки, из которых построена отдельная человеческая особь – руки-ноги, головной мозг, спинной мозг, базовые инстинкты, человеческие рефлексы, безусловные и условные, все они по-прежнему при нас. Иными словами, из тех же «муравьев» выстраивается совсем- совсем иной «муравейник»! Отсюда тема уклоняется в несколько неожиданный поворот! – и моему разуму, чтобы в сей поворот вписаться, следует не просто кивнуть, а…
Мысли мои прервал странный звук от входных дверей. Но это был не стук, скорее скрежет… Тихенький такой скрежеток, будто бы кто-то вкрадчиво ковыряется отмычкой в замочной скважине. Глаза мои словно бы спохватились, сами собой рыскнули туда-сюда по часовым циферблатам на трубке и планшете: полночь ровно! О, ббблин!..
Как жаль, что я не догадался здесь, на Васильевском, глазок-перископ вживить вместо дешевой стекляшки! Зачем я сюда приехал, ведь чувствовал, знал, догадывался, что лучше бы остаться на Серебристом?!
– А как же мое предчувствие, что сегодня будет тихо?
– Да хрен бы с ним, с предчувствием, где нож?!
Действительно: если это отмычка шкрябает в замке, то уместнее все-таки пойти и воспрепятствовать проникновению в дом чужеродного элемента. Я мужик или кто? Продуктивнее бы всего – отреагировать ударом в злодейский лоб чем-нибудь тяжелым и твердым, даже летальнообразующим, но я не догадался насчет топора, не захватил и не купил заранее. Закончится все благополучно – ствол добуду. Слово себе даю! И две… две-три обоймы серебряных пуль про запас. Эх, если бы это оказались крадуны, обычные нехорошие криминальные элементы, – против людей было бы морально проще. Так ведь нет, обольщаться по поводу опасности не стоит: с детства преотлично знаю, что домушники и даже легкомысленные скокари почти всегда днем работают. У меня в одноклассниках, в разные годы, в пятом и седьмом классе, двое пацанов были, так они до интерната оба домушничали, в форточки лазили, на подхвате у взрослых… Где, где, нож где?.. Вот нож: хоть и столовый, хоть и переделанный, да все одно понадежнее китайской выкидухи, попрочнее, клинок изначально вроде бы немецкий, если верить клейму. Нож, оказывается, лежал прямо передо мною, на подоконнике, и я его взял в правую руку – острием вниз, рукоятью вверх – как джойстик. Столовый нож, но очень похож на финку-щучку: обушок скошенный, под мизинцем упор-крестовинка… За облик-то я его и купил в свое время на барахолке возле Удельной, в память о детских мечтах суровой интернатовской поры… Делать нечего, двинулся на цыпочках к двери, я уже, можно сказать, привык, приспособился ковылять на ватных и трясущихся ногах навстречу страху, но не потому, что я такой бесшабашный и крутой, а… это… ну… от этакой противоестественной любознательности, вызванной безысходностью. Да, смелость от безысходности, но это не полет «бабочки на огонь»! Приходится, вынужден отвагу проявлять, ну а куда деваться??? Вообще говоря, бывает очень тягостно осознавать, что ты один на белом свете и один против всего белого света, ибо никому не нужен, ибо почти за тридцать лет прожитой жизни так и не прирос к ней корнями взаимных долженствований, обязанностей, привязанностей… Другим людям все-таки легче, даже устойчиво несчастным по жизни. Барышня Марта, к примеру, – ей
