ворона в человеческой стае. Что уж говорить об универсалах?! Таких, как братья Виртанен, на Ларгитасе насчитывался в лучшем случае десяток. Двоих из десятка привлекли к новому проекту.
Это говорило о многом.
– Опять Шадруван? Саркофаг дал отклик?
– Новую методику разработали?
– Не в курсе, – был вынужден признать Седрик. – Скоро нам всё расскажут! Иначе зачем собирали?
Гюнтер кивнул, поперхнулся куском рыбы и ухватил со столика стакан яблочного сока – запить. Ф-фух, проскочило! Вокруг царила атмосфера лёгкой экзальтации. Возбуждение. Ожидание. Предвкушение. Любопытство. Ментальные блоки у всех работали исправно, эмоции и мысли были надёжно скрыты от посторонних, но даже те жалкие крохи, что просачивались наружу, суммировались, накладывались друг на друга, усиливались, создавая коллективный эмо-фон. А ещё румянец на щеках, азартный блеск глаз, тон реплик, голоса, звучавшие громче обычного – никакой эмпатии не нужно…
Мимо воли Гюнтера захлестнула эта будоражащая волна. Заинтригованность, ожидание грандиозного события – всё лучше тревоги и настороженности. С другой стороны, это были
– Дамы и господа! – торжественно возвестил Безукоризненный. – Прошу вас в зал для совещаний. Мы начинаем.
– …вот это да! Круто завернули!
– А что? Нормально.
– Сложное задание. Но ничего невозможного.
– Вот и я о том…
Из зала совещаний менталы выходили, по меткому выражению Седрика, как пыльным мешком по голове ударенные. Столики вновь ломились от закусок – потери, которые молодой аппетит нанес боевым порядкам кулинарии, были восполнены с лихвой. Но к еде никто не притронулся, руки тянулись к стаканчикам с напитками. Похоже, в горле пересохло у всех. Кое-кто оглядывался в поисках чего-нибудь более существенного, нежели сок и лимонад. Увы, алкоголь на столах отсутствовал.
– Не нравится мне эта затея…
– В смысле? Сколько платят, слышал? Нравится?
– Нравится.
– И работа интересная…
– Ага, интересная. Вся зарплата на похороны уйдёт.
– Это если останется, что хоронить…
– Тьфу на вас! Раскаркались, вороны…
– А по-твоему, риска нет?
– Есть. Риск всегда есть.
– Жить вообще опасно! От этого помирают.
– Главное, всё отработать до мелочей. Синхрон, резонанс…
– Дамы и господа!
Безукоризненный стоял в противоположном конце фойе. Там имелась ещё одна дверь, и она была гостеприимно распахнута. Чиновник выдержал паузу, дождался, пока шум смолкнет и взгляды молодых людей обратятся на него. Ждать ему, к слову, пришлось недолго.
– На принятие решения об участии или неучастии вам отводится десять минут. Условия вам известны, как и характер предстоящей работы. Могу лишь заверить вас, что и мы, и наши коллеги из Министерства Обороны сделаем всё возможное, чтобы обеспечить вам максимальную безопасность. Вас никто не принуждает, всё сугубо добровольно. В случае согласия ваш вклад в наше общее дело будет оценён родиной по достоинству. Отказ же не повлечёт для вас никаких последствий.
– Абсолютно никаких? – выкрикнул Седрик.
– Абсолютно. Это мы вам гарантируем. Решайте, время пошло.
Безукоризненный указал на цифровое табло над входом. Как раз в этот момент на нём сменилась очередная цифра. Теперь часы показывали 20:00. Эффектно подгадал, оценил Гюнтер.
– Участников проекта прошу сюда, – широким жестом чиновник указал на распахнутую дверь. – Остальные пусть идут к лифту. Дадите подписку о неразглашении, получите назад свои коммуникаторы – и вас отвезут по домам.
У лифта ждал другой чиновник. Выглядел он неприветливо, и костюм на нем был угольно-чёрным, казённого кроя. Элементарный приём психологического давления. Казалось бы, на менталов детские уловки действовать не должны. Однако действовали: как говорится, ничто человеческое…
