– Какая?
Он пожал плечами.
– Какая-то большая. Как где-то услышал. В масштабах империи! А что для вас важнее государственных интересов? И подъема сельского хозяйства?
Я взглянул на него с подозрением.
– Да?.. А в самом деле, мы же политики. Всякие там духовные запросы отодвинем до лучших времен, как делается всегда… Ладно, я уже нагулялся. Так весело, так весело, что тошнит. А вы веселитесь, работайте на имидж нашего победоносного войска! Веселье тоже работа.
Они переглянулись в заметном недоумении, как это веселье может быть работой, а я с гордо поднятой головой удалился обратно в здание, злой и расстроенный. В самом деле, барахтаемся в этом болоте, что засасывает все глубже и глубже.
А первым тону я. То и гляди надену панталоны с кружевами и даже туфли.
Герцогиня поднялась навстречу в приемной, в роскошном халате, который ни один мужчина не отличит от платья, церемонно присела.
– Ваше величество…
– Герцогиня, – поприветствовал я и полюбопытствовал: – Чего не веселитесь?
Она в изумлении вскинула тонко нарисованные брови.
– Я?.. Да у меня каждая минута в счастье!.. Я здесь, я снова во дворце!.. Я служу вам! Что может быть лучше?
Я кивнул в сторону далекой двери в спальню.
– Тогда сразу туда. Там я вам испорчу веселье.
Она засмеялась.
– Заставите есть на ночь те восхитительные пирожные?
Впрочем, в спальне халат сбросила на ходу, я раздевался медленнее, она успела забраться под одеяло и смотрела оттуда блестящими от любопытства глазами.
– Ваши распоряжения нравятся двору все больше, – сказала она. – Особенно насчет маскарада. Принято считать, что он в честь возвращения императора Скагеррака… Многих это примиряет с его уходом на отдых. Я пустила слух, что это по воле самого императора.
Я опустился рядом, уже привычно создал простое блюдо с горкой пирожных и двумя фужерами с красным вином.
– Дескать, – сказал я, – его мучают угрызения совести, что не смог всех взять с собой? И теперь стыдно смотреть в глаза оставленным на гибель?
Она взяла пирожное двумя пальчиками, смех затих на ее губах, а взгляд стал серьезным.
– Почти слово в слово. Ваше величество, вы прекрасно улавливаете настроение общества. Уверена, будете править мудро и осторожно!
– Спасибо, – поблагодарил я. – Примерно как слоняра в посудной лавке. Возьмите еще вот это пирожное… Там внутри крем.
– Ой, могли бы сказать и раньше…
– Ничего, можете вытереть о простыню, как здесь все делают.
Она долопала пирожное, в ее взгляде проступило сочувствие, а когда заговорила, чувствовалось, что колеблется, говорить ли вообще, а если сказать, то в какой форме:
– Ваше величество, простите, но я уже в курсе о леди Жанне-Антуанетте. И даже о том, что она вам не совсем по нраву.
Я поморщился.
– Не совсем? Это очень мягко.
– Ваше величество…
Я буркнул:
– Давайте, добивайте…
– Ваше величество, – повторила она с усилием, – вам покажется странным, но я, зная настроение высшего света, тоже рекомендую принять ее.
Я посмотрел на нее настороженно и даже с подозрением.
– В смысле?
– В качестве, – уточнила она. – В качестве официальной любовницы. И даже главной.
Я взглянул на нее в упор.
– А вы?
Она ответила тем же прямым взглядом.
– Вы можете не поверить, но в самом деле желаю вам успеха в удержании трона. И потому, что моя судьба теперь связана с вашей, и потому… можете не верить, но вы глубоко тронули мою черствую душу своей чистотой и наивностью.
Я отшатнулся и воззрился на нее в изумлении.
– Я?.. Чистотой?.. Даже наивностью?
– Ваши идеалы чисты, – заверила она, – как и намерения. За меня беспокоиться не стоит. Вы не Скагеррак, уже вижу. А любовница вам нужна для
