– Прямо щас, – ответил я. – Ваш дедуля…
Она сказала гневно, но с просительной ноткой, зверей дразнить опасно:
– Не называйте его так!
– Император Герман, – пояснил я мирно, – ждет меня в силу политической договоренности. Правда, мы не уточняли насчет обеда или ужина, но не к завтраку же ждет? Думаю, он спит до обеда, как вы все тут… и там. Я хоть и вожак банды, но что-то перетрем, увяжем, утрясем, политика дело такое, с каким отребьем только не приходится… Потом отбуду по делам, а он пусть императорствует на старости…
Она повторила, чуть осмелев, раз уж я не прищемил ей хвост в первый раз, когда повысила голос, женщины наглеют быстро:
– Не называйте его стариком!
– Повинуюсь, – ответил я нагло. – Видите, как вы управляете мужчинами?.. С пеленок такому учили?.. Или это инстинкт, как у богомольши? Я имею в виду жену богомола… Ладно, когда будете готовы…
Она вскрикнула:
– Домой? Готова!
– Прямо щас?
– Прямо щас, – повторила она. – Что, уже что-то мешает?
– Так мне ж не танцевать, – пояснил я рассудительно. – Доставлю вас к ужину. Идите переодевайтесь, я тут потолкую со своими, а потом пришлю за вами.
– А вдруг забудете? – спросила она. – На самом деле просто не получится, но что-то да соврете…
– И что? – спросил я. – Так и будете таскаться за мной до самого ужина?
– Буду, – ответила она с вызовом. – Чтобы не сбежали!
На лицах Альбрехта и Норберта нахальные улыбки становились все шире и шире.
Я взглянул на них с укором.
– Не стыдно? Вашего сюзерена обижают на ваших глазах, а вы молчите?
Альбрехт улыбнулся во весь рот, но смолчал, а Норберт сказал примирительно:
– Женщинам можно, ваше величество. Женщинам все можно. А таким очаровашкам так и вообще…
Клариссия поморщилась, но все же комплимент, от грубых солдат Севера не стоит ждать чего-то изысканного, промолчала, только вперила в меня требовательный взгляд.
– Ну тогда тащитесь, – разрешил я. – Я изволю отправиться в некое уединенное место.
– Подожду за дверью, – объявила она твердо.
– А вдруг там еще одна?
– Нет там никаких задних дверей, – отрезала она.
– Тогда не пойду, – ответил я.
Альбрехт и Норберт поклонились нам обоим, прощаясь, и, очень веселые, удалились, а принцесса пошла со мной рядом, поглядывая искоса снизу вверх, сердитая и все еще обескураженная, никак не удается решить, то ли я вожак шайки воров, каким-то чудом сумевший убедить Звезду Смерти подчиняться, то ли в самом деле император с далекого Севера, только какой-то совсем странный император, таких не бывает… или быть точно не должно.
– Зайду в канцелярию, ваше высочество, – сообщил я церемонно, – в королевство крыс, древних кип бумаг, с которых пыль не стряхивали столетиями, в подземелья, где отвратительно скрипят перья…
– Там нет крыс, – отрезала она тонким голоском.
– Есть, – заверил я. – А сами канцеляристы? Почему их зовут канцелярскими крысами? Потому что они постепенно превращаются в крыс!
Она фыркнула и надменно задрала и без того мило вздернутый носик, а я спустился в цокольный этаж, там царство Джуллиана Варессера, и хотя сам туда не спускается, но через помощников руководит он, поддерживая империю в задаваемом императором порядке и равновесии.
Зал огромный, только потолок низковат, поддерживают его толстые колонны в пять длинных рядов, и везде эти нескончаемые столы, столы, столы…
Даже мир магии, мелькнула мысль, не избавляет от бюрократии, это она вечна, а не какие-то еще дисциплины…
Завидев нас, торопливо метнулся навстречу мужчина в сером камзоле, но с цветными лентами, в красных туфлях, а серебристый парик в самом деле заметно припорошен пылью.
– Ваше… Ваша Небесная Мощь?
Он поклонился так низко, что едва не ударился лбом о каменный пол, и даже не разогнулся полностью, а смотрел на меня со священным ужасом снизу вверх.
– Подробный отчет, – велел я, – что империя из себя представляет, с кем граничит, количество населения, состав, армия, экономика, внешние связи…
