что-то другое?
Я сказал с неохотой:
– Как всегда, ленивая натура старается увильнуть от работы, потому вот сейчас тревожусь, хотя чему тут тревожиться, что если восстановление объектов, самовосстановление, я имею в виду, идет с той же скоростью, то и пожар может длиться вечно. Возможно, нападающая сторона именно это и учла…
Судя по его лицу, ничего не понял, да и как понять, что при достаточном уровне технической мощи ремонт и даже полное восстановление любых сломанных или уничтоженных вещей должны быть обязательно заложены в программе. Такие глупо и бесполезно просто бомбить, заводы и прочие важные объекты тут же будут восстановлены сами по себе. Однако можно сбросить такую же самовосстанавливающуюся бомбу на постоянно работающий заряд.
Он вроде понял мою запутанную мысль, вздохнул тяжко, словно это он несет коня на спине.
– Хотите сказать, что если суметь погасить такой пожар, интересно посмотреть, что вырастет?
– Да, – согласился я, – только какие из нас гасители? Зато поджигатели еще те.
– Поджигать даже дети умеют, – буркнул он. – Так мы начинаем строить дороги?
– После пробной, – сказал я, – сразу начинаем осваивать дорогу к Гессену!..
Он поинтересовался с расстановкой:
– Черро ваш, уже знаю. Но королевство Гессен?
– Под моим внешним управлением, – заверил я. – Так распорядился император Герман. В общем, мое.
– Не империи Клонзейд?
– То было бы признаком поражения Германа, – пояснил я, – а зачем нам так грубо? Важнее реальная власть.
Он посмотрел с укором.
– Потому в империи Германа вы все еще принц императорской мантии?..
– А что такого? – спросил я. – Зато император передает мне важные полномочия. Как бы своему подданному!.. От этого его власть в глазах придворных только крепче.
– Что передает власть?
– Что я подданный.
Он поморщился.
– А вы делаете вид, что выполняете его поручения?.. Я бы устыдился притворяться.
– Вы рыцарь, – сказал я с сочувствием. – Доблестный рыцарь с головы до ног и до глубины души и сердца. Квинтэссенция аристократических традиций!.. Но в этом южном мире, где о рыцарских временах давно забыли, нужна другая политика. Не от сердца, а от головы. Политика, в которой деньги не пахнут, а цель оправдывает средства.
Он промолчал, несколько озадаченный, хотя и это на его лице, сколько несогласный. Человек должен всегда оставаться человеком и все такое, не представляет, что кроме великолепной рыцарской картины мира, благородной и возвышенной, могут быть и другие, не такие прекрасные, но разве мы сами прекрасные, благородные или возвышенные?
Часть третья
Глава 1
Послышался быстро приближающийся треск, Альбрехт ухватился за рукоять меча, я смолчал, уже узнавая.
Через пару мгновений кусты с треском распахнулись, мелькнуло крупное угольно-черное тело, в пасти Бобика крупный разжиревший барсук.
Не останавливаясь, он в два прыжка оказался у перепуганного коня Альбрехта и, вскинув голову, не подал Альбрехту добычу, а положил ему на седло.
– Ну спасибо, – ответил Альбрехт. Он поспешно ухватил здоровенного, как матерый кабан, барсука.
Бобик плюхнулся на зад и посмотрел на него довольными глазами.
– Он вас любит, – заметил я. – Видит в вас такого же охотника.
– Ну спасибо, – повторил Альбрехт, он с усилием удерживал сползающую с седла тушу. – Мы с ним прям два сапога пара.
– Пора переходить на туфли? – спросил я.
– Ни за что, – ответил он, взглянул на меня с сочувствием в холодных серых глазах, а когда заговорил, голос звучал совсем не мягко или утешающе: – Сэр Ричард!.. Но разве Господь не велел нам делать что-то лучше, чем мы сами?
Я помолчал, Альбрехт просто гений в делах практических, но сейчас сказал такое, что не услышишь и от богослова.
– Господь дал нам свободу даже от Себя, – ответил я. – Потому что верит в нас… Но сейчас я думаю, что как бы Маркус не ворошил поверхность земли, но недра, где продолжают работать машины древних, от него в недосягаемости? И хотя почти все прекратили работу, не получая команд, но какие-то еще
