Она встала и налила вина в два бокала. Яннем лежал, подперев щеку ладонью, и смотрел, как сияние свечей золотит гладкую кожу на безупречной спине Серены. Когда Серена протянула ему бокал, он потянулся было, но потом покачал головой.
– Пост, – суховато напомнил Яннем, и Серена скорчила недовольную гримаску.
– Ах да. Пост. А ты у нас такой скромный праведник. Все время об этом забываю.
Она осушила залпом один бокал, потом так же быстро – другой, отшвырнула оба к стене. И шепнула, склоняясь к его губам:
– А я неисправимая грешница. Пока ты играешь в добродетель, я буду грешить за нас обоих.
Яннем думал, что она уже полностью измотала его этой ночью, но, как выяснилось, ошибся. Потом они снова лежали на королевском ложе, на сей раз рядом, вжавшись друг в друга, и очень долгое время лишь тяжелое, глубокое дыхание нарушало тишину. Обычно после таких бурных соитий Яннем быстро ускользал в сон, но сейчас нервное возбуждение никак не желало отпускать его до конца. Он смотрел невидящим взглядом на громадные тени, которые отбрасывал на потолок играющий в камне огонь. Серена тихонько поцеловала его в плечо и прошептала:
– Кажется, сегодня я была недостаточно хороша.
– Ты всегда хороша. Лучше всех.
– Что еще тебя беспокоит?
– Я бы сказал, – вздохнул Яннем. – Но нас подслушивает лорд Дальгос.
Она негромко рассмеялась.
– Жаль, что я не владею магией. Жаль, что и ты ею не владеешь, мой бедный возлюбленный, – поддразнила она, и Яннем нахмурился, как всегда, когда задевали его больное место. Но Серена проигнорировала монарший гнев, ткнула пальцем в складку, проявившуюся у Яннема между бровями, и с силой потерла, словно пытаясь разгладить.
– Когда ты так хмуришься, то выглядишь обиженным мальчишкой. Избавляйтесь от этой привычки, сир, если желаете, чтобы вас считали зрелым мужем.
– Ты думаешь, проблема именно в этом? Что я молод и глуп?
Холод в его голосе не заставил Серену смутиться.
– Конечно, ты молод. Но тот, кто посчитает тебя глупцом, совершит роковую ошибку. И я уверена, что Лорд-дознаватель не окажется настолько недальновиден.
– Я не знаю, верить ему или опасаться его.
– И верить, и опасаться, Яннем. Только так ты и сможешь теперь относиться к людям.
– Даже к тебе?
– Особенно ко мне. Я слишком близка к тебе. Я – твое слабое место.
Он обвил ее плечи руками и долго, вдумчиво целовал. Серена отвечала на поцелуй со сладкой леностью, от которой, о Светлые боги, желание снова стало в нем просыпаться.
– Ты в самом деле еще очень молод, – рассмеялась Серена, почувствовав это. И снова, в третий раз за эту ночь, дала ему все, в чем он нуждался.
Солнце уже взошло, когда они наконец задремали. Яннем спал беспокойно, ему снились тревожные, мутные сны, в которых он то безуспешно искал что-то, то тщетно пытался от кого-то скрыться, а под конец снова оказался на церемониальном помосте на площади, перед стеной огня, опаляющей его волосы и лицо. Только на этот раз стена не развеялась, сколько он ни выделывал перед ней пассы своими немощными, лишенными маны руками, в которых королевские регалии оставались бессмысленными побрякушками. Стена надвинулась на него, поглотила и сожрала, и Яннем кричал, слыша, как трещит его кожа и лопаются глаза, задыхаясь от вони собственной горящей плоти.
Он рывком сел в постели, хватая ртом воздух, с сильно колотящимся сердцем. Посмотрел на Серену: она спала, переплетя его ноги со своими и закинув руку ему на грудь. Его кошмар не потревожил ее сна. Так спят люди с совершенно спокойной совестью. Яннем позавидовал ей в этот миг.
«Значит, ты обманул его. Он знает об этом?»
Серена все поняла. А понял ли Брайс? Яннему хотелось верить, что нет. Потому что было кое-что еще – еще одна из множества причин, побудивших его отдать своему брату маршальский жезл. Имелись и другие, те, о которых он не упомянул. Например, то, что таким образом он вынудил Брайса наконец присягнуть на верность. И то, что лорд Урсус приходился свояком лорду Иссилдору, открыто выступавшему против нового короля, так что Урсуса так или иначе требовалось отстранить от власти… И была еще одна причина. О ней Яннем не сказал ни лорду Дальгосу, когда обсуждал с ним последствия этого непростого решения, ни своей любовнице, которой мог доверить все. Но Серена все равно поняла, что его мучает совесть, хотя и не совсем верно угадала, из-за чего именно.
Если действительно начнется война с орками, если западная орда вправду пойдет через горы, как пятьсот лет назад, тогда Скорбный Перевал напомнит всем, за что носит такое имя. Там будет бойня. Страшная бойня. И в этой бойне сгинут многие.
В том числе, возможно, и Брайс.
