Восемь магов, сросшихся в одно целое, корчащееся на темном берегу, расцепили руки.
Лед на озере Мортаг очнулся и вспомнил, что он порождение богов и сил природы, а вовсе не плод человеческой магии. Он дрогнул, пораженный совершенным над ним надругательством – только что его в течение долгого часа заставляли быть не тем, чем он являлся в действительности. Лед попытался возвратить форму, свойственную ему прежде, но вмешательство извне оказалось слишком грубым, необратимым. С жалобным, надсадным скрежетом, в котором поровну звучало недоумения и гнева, лед качнулся – и проломился под ступающей по нему орочьей ордой. Вождь орков успел посмотреть вниз и вместо надежной белой тверди увидел свое отражение в темной воде. А потом вода разверзлась. И поглотила его.
Тысяча орков, успевших достичь середины озера, ушла под воду в одно мгновение. Большая часть камнем пошла ко дну; другие цеплялись за осколки разломанных льдин, которые резали их голые руки, били по дергающимся головам и сталкивали на дно. Разлом образовался в центре и не сразу успел добраться до берега; за эти несколько мгновений часть орков сообразила, что случилось, и ринулась обратно, но на них наступали идущие в арьергарде, еще не понявшие, что именно происходит – воинственный рев орков поначалу смешал и заглушил их же отчаянные крики. Задние столкнулись с передними, пытающимися бежать; и тогда лед сдался окончательно, он погиб – такой же жестокой смертью, как и Гейбл из Тарина, сделавший все это возможным.
Через минуту после того, как восемь магов распустили сотканную ими сеть, две трети орочьего войска сгинуло: утонуло в ледяной воде Мортага или было затоптано собственными соплеменниками.
Брайс дал себе немного времени, чтобы насладиться хаосом, сотворенным его руками. Потом обернулся и замахал, подавая сигнал Пейвансу.
И тогда выпрямились арбалетчики и боевые маги, залегшие на уступе над озером. Всего пятьдесят человек, больше спрятать на скальном карнизе над обрывом было невозможно. Но пятьдесят человек смогли внести достаточно разрушения в и без того смятое полчище орков. Сотни стрел, мешаясь с файерболами, полетели в сторону орочьего лагеря, где у самой кромки берега метались ничего не понимающие остатки войска. Их главные предводители погибли в озере, а сами они оказались между прорвой ледяной воды, набитой осколками острого льда, и ливнем стрел и пламени. Орки вопили и кидались в воду, чтобы потушить загорающиеся на них доспехи, там сталкивались с теми, кто отчаянно пытался доплыть до берега. Кто-то из орочьих военачальников, однако, уцелел. Со скального уступа раздались крики, ливень огня и стрел начал стремительно иссякать, а люди один за другим с криком падали в воду, разбиваясь об обломки льда.
Брайс бросился к Пейвансу и вцепился в его плечо.
– Отзывайте их! – заорал он, но было уже поздно. Остатки уцелевших орков, обезумев об бешенства и уже не заботясь о тактическом преимуществе, жаждая лишь крови и мести, ринулись на уступ, круша в труху арбалетчиков и магов, которые не могли дать им отпор. Брайс опасался, что это случится, но его генералы просчитали возможность контратаки орков и решили, что успеют отвести отряд с уступа. Не успели.
Брайс рванулся к озеру, забежал в ледяную воду по пояс, чтобы оказаться как можно ближе, сцепил руки в аркан и ударил файерболом по уступу. Он не думал, не подозревал, что в нем осталось еще так много маны. Слишком много. Уступ опалило огнем, раздались вопли горящих заживо – и людей, и орков, хотя Брайс метил именно в орков, проталкивающихся по уступу вперед. Но удар оказался неточен – может быть, Брайс слишком устал, может, просто не сумел как следует прицелиться в темноте. Он зацепил и своих людей и смотрел, как они умирают, обгоревшие, падая с огромной высоты в ледяную воду.
«А чего ты хотел? Они и должны умирать. Это война. Ты привел их сюда для того, чтобы они умирали за тебя и за Митрил».
То был голос короля Лотара в его голове, и Брайс, сцепив зубы, заставил уняться поток огня, извергающийся из его рук. Отчасти он достиг цели: часть скалы под напором пламени и весом орков надломилась и с грохотом осыпалась вниз, создав на карнизе прореху шириной в пять шагов. Те из людей, кто оказался на стороне, ведущей к лагерю, торопливо отступали. Орки, оставшиеся на другой стороне, истошно ревели, потрясая бесполезным оружием. Брайс смотрел на них несколько мгновений. А потом поднял руки, ударил снова и сжег дотла всех, кто оставался на уступе.
Когда взошло солнце, долина у озера Мортаг была покрыта сажей, обломками скал и окровавленными льдинами, напоровшимися на берег, точно чудовищные зубы снежного дракона. Вода в озере помутнела от крови – в основном орочьей, но и слишком много было там человечьей. Слишком много.
– Поздравляю, мой принц!
Генералы обступили Брайса. Они хлопали его по плечу, хватали за руки, припадали губами к краю его плаща, кричали здравицы. И за что? Он погубил Гейбла из Тарина. И троих сильнейших магов Митрила. Послал на смерть пятьдесят человек, собственноручно сжег не меньше дюжины из них. С чем его поздравлять?
– Это победа! Они уходят! Смотрите, уходят!
И правда – жалкие остатки орочьей армии, чудом сохранившие жизнь во время бойни, снимались с лагеря и бежали прочь. «Но они вернутся, – думал Брайс, глядя на багряную воду, колышущуюся вокруг окровавленных льдин. – Расскажут своим вождям о том, с чем им пришлось столкнуться, и вернутся снова. И на другой раз фокус не сработает. Придется придумать что-нибудь еще».
Он должен быть готов.
Но лица вокруг него сейчас сияли такой гордостью и восторгом. В тот миг Брайсу не пришло в голову, что если бы армия людей встретилась с орками в
