воздухе, пусть и не доступное ни нашим глазам, ни нашему слуху, потому что наш разум воспринимает только настоящее… А вдруг существуют такие места, как это, где, словно в речной заводи, течение времени замирает и жизненные события веками накладываются одно на другое, то есть образуют единое и многослойное настоящее, а также… скажем так, осадочные породы бытия – их-то мы сейчас и ощущаем. Джордж, не исключено ведь, что мурашки побежали у тебя по спине как раз потому, что в тот самый миг сквозь тебя прошел дворецкий, неся поднос с бокалами. – Уэллс глянул на нее с изумлением и незаметно сделал маленький шажок в сторону. – А ты, Джейн, возможно, как раз сейчас попала на перекресток взглядов двух соперников, которым на рассвете предстоит сойтись в поединке. А на этом вот стуле, на который я сейчас опираюсь, возможно, сидит влюбленный и поглаживает под столом ножку своей дамы, пока она вычерчивает пальчиком на скатерти их инициалы.
Рассуждая таким образом, Эмма написала тонким указательным пальцем на пыльном столе буквы “М” и “Э”. Потом с задумчивой улыбкой залюбовалась на них – наверное, она спрашивала себя, а что будет через сто лет, когда и эти буквы, и сама она исчезнут, вдруг какой-нибудь посетитель угадает ее жест. Но тут Эмма заметила, что все молча ждут продолжения. Она подняла глаза, и милый румянец заиграл на ее щеках:
– О, прошу прощения за нелепые фантазии. Я принадлежу к юной нации, где камни лишены памяти, поэтому места, подобные этому, кажутся мне волшебными…
– Тебе не за что извиняться, дорогая, – сказала Джейн. – Ты действительно очень красиво все описала.
Все дружно ее поддержали, исключая Мюррея, который просто с обожанием смотрел на Эмму.
– И не только это, – добавил Конан Дойл пылко. – Она сумела замечательно выразить то, что и сам я всегда говорил: что-то от нас переживет смерть наших тел. А почему бы, собственно, и нет? Не исключено, что смерть – это всего лишь повторение нашего существования на более высоком уровне, нечто вроде гиперкуба Хинтона, где мы проживаем все мгновения нашего существования одновременно… В конце концов, медиумы передали нам множество свидетельств, где духи описывают загробный мир как точную копию их прошлой жизни.
– Сдается мне, вы не поняли ни слова из того, что сказала моя невеста, мистер Конан Дойл, – заявил Мюррей.
– Прекрасно понял, – с возмущением возразил писатель. – По-моему, имеется множество форм для выражения одной и той же теории. Что-то остается после нас – вне нашей воли, вне нашего понимания времени и пространства или, хотя это одно и то же, вне нашего понимания смерти. Пусть наше тело исчезнет, нечто от нас сохранится и будет существовать вечно. Я полностью согласен с вами, Эмма: должны быть такие места – и, разумеется, такие люди, – которые способны канализировать подобную энергию. Нельзя исключить, что этот дом – одно из таких мест, поскольку каждый из нас сейчас, вне всякого сомнения, что-то ощущает. И вы, Эмма, и мы с Джорджем. И ты тоже, Джин, правда ведь?
Девушка кивнула, но на лице ее явно читалось смятение.
– Это, видать, от сырости, – сказал Мюррей, сморщив нос и подняв глаза к потолку.
– О, Монти, ты неисправим, – с отчаянием воскликнула Эмма. – Обещаю, что, если умру раньше, чем ты, каждую ночь стану приходить и мучить тебя.
– Но прежде тебе придется отыскать соответствующий канал, – с улыбкой напомнил ей жених.
– Ладно, – не сдавалась она, – с твоим-то богатством… Наверняка сумеешь нанять самого лучшего из медиумов.
– Уж в этом ты можешь не сомневаться, дорогая.
Глаза Эммы весело сверкнули.
– И я хочу, чтобы сеанс проводился здесь, – потребовала она и притопнула ножкой. – Если я стану призраком, только тут я соглашусь явиться тебе! Тут все так восхитительно леденит душу!
– Как всегда, дорогая, ты демонстрируешь самый изысканный вкус…
Боясь, что сейчас эта пара затеет милую беседу, при которой посторонним присутствовать будет неловко, Джейн поспешно обратилась к Мюррею с вопросом, правду ли он сказал про здешнюю сырость.
– К сожалению, это правда, – ответил миллионер. – Как мы уже выяснили, сырость расползлась по всему дому. Полы почти прогнили, но такие проблемы поддаются решению. – И он сделал знак рукой, предлагая своим гостям проследовать во вторую дверь.
Уэллс со вздохом пошел за остальными, но огромная паутина, свисавшая с потолка, запуталась у него в волосах, и он принялся лихорадочно стряхивать ее. Затем, испугавшись, что паук, который сплел такую сеть, размерами соответствует своему творению и сейчас ползет у него по спине, Уэллс подошел к зеркалу и начал, выгибая тело, тщательно осматривать себя со всех сторон. Однако тут же увидел в зеркале нечто странное – и остолбенел. Он увидел отражение всей их компании – его друзья как раз покидали столовую, только вот не через ту дверь, через которую на самом деле сейчас выходили, нет, в зеркале это была дверь, через которую они сюда вошли несколько минут назад, и располагалась она точно напротив. Уэллс обернулся, но изумление его только усилилось. Группа, как и положено, двигалась через вторую дверь следом за Мюрреем, рассуждавшим о способах борьбы с сыростью. За ним шли Эмма и Джейн, которые вроде бы внимательно его слушали, за ними – Джин и Конан Дойл, что-то нашептывавший девушке на ушко. Не веря собственным глазам, Джордж снова и снова крутил головой, наблюдая, как в двух мирах, реальном и отраженном, его друзья покидают столовую через две разные двери.
Когда они наконец вышли, Уэллс продолжал стоять перед зеркалом, теперь отражавшим пустую комнату, где находился только один человек, при этом
