– Господи, Монти, ты меня прямо до смерти напугал!
– Шутишь? Если кто и напугался, так это мы, когда обнаружили, что тебя нет рядом!
– Ну, вам на это понадобилось слишком много времени… – пробурчал писатель.
– Вовсе нет, я уже давно ищу тебя по всему дому! Конан Дойл решил, что тут не обошлось без злых сил, и послал меня на разведку, а сам остался на северной галерее защищать дам. Представляешь, он даже Эмму заставил нервничать. Но скажи все-таки, где ты был?
– Я, видишь ли… – Уэллс колебался, рассказать Мюррею историю с зеркалом, рискуя выставить себя не то сумасшедшим, не то дураком, или промолчать. – Ну, где я мог быть? Стоял здесь, наблюдал за кучером. Я тебе уже много раз говорил, Монти: старик ведет себя более чем странно. И вот тебе еще один пример. – Он кивнул на окно. – Сам убедись. По-моему, он либо что-то скрывает, либо окончательно спятил.
Мюррей бросил взгляд на площадку:
– Там никого нет.
– Что? – Уэллс тоже посмотрел в окно. Кучер исчез, внизу никого не было, но и тип с холма тоже исчез. – Он был там, – стал объяснять писатель, – и как будто прятался от загадочного человека, который стоял на холме. Человека, закутанного в…
– Да мы все его видели! Конан Дойл еще сказал, что это, должно быть, сторожевой из Принстаунской тюрьмы. По всей вероятности, когда кто-то из арестантов убегает, они ведут наблюдение за дорогами и вокзалами.
– Ну, так твой кучер, кажется, не слишком ладит с тюремными охранниками. Тебя это не удивляет?
Мюррей засмеялся:
– Думаешь, он из беглых? Бедняга… Ему ведь уже перевалило за восемьдесят! Кроме того, я давно заметил: если кто-то произвел на тебя дурное впечатление, ты жалости не знаешь. Что, интересно, должен сделать мой грешный кучер, чтобы ты переменил свое мнение о нем? Спасти жизнь Джейн?
– Не шути так, Монти… Хотя… Если уж говорить о дурных впечатлениях… – начал Уэллс, поняв, что сегодня, пожалуй, другой возможности поговорить с Мюрреем наедине у него не будет. – Тебе не кажется, что ты мог бы сделать над собой небольшое усилие и изменить свое отношение к Конан Дойлу? Неужели ты не заметил, как он нервно реагирует на твои шуточки… А ведь он, черт возьми, мой друг, и если я вас познакомил, то только потому, что считал его твоим любимым автором! Думал, вы сойдетесь. Я не понимаю, почему тебе доставляет такое удовольствие выводить его из себя.
– Ничего подобного! – стал защищаться миллионер. – Во всяком случае, я это не нарочно. Клянусь, никогда не встречал более обидчивого человека – если не считать тебя, разумеется.
– Ты забыл про себя самого, Монти. Но имей в виду и другое: через несколько недель Конан Дойл отправляется в Африку на войну…
– Неужели удалось записаться волонтером? Но ведь он не так уж и молод!
– Один приятель взял его работать в госпиталь в качестве помощника врача, и скоро Артур уезжает. Так что постарайся быть с ним полюбезнее… Сам знаешь, те, кто идут на войну, не всегда возвращаются…
– О, я уверен, что он как раз из тех, кто всегда возвращается. В худшем случае вернется к нам в виде брюзгливой эктоплазмы, – пошутил Мюррей. – Хорошо, Джордж, я постараюсь вести себя немного учтивее…
– Не уверен, что этого “немного” будет достаточно, хотя вряд ли ты способен на большее… Но хватит об Артуре, – сказал Уэллс и, понизив голос, добавил: – А как с другим делом?
– С другим?
– Ну да… Сам знаешь… как у вас с Эммой?..
– Ты про свадьбу? Все идет замечательно. По-моему, первая попытка намечена на…
– Не притворяйся! Я хочу знать, сказал ты Эмме или нет, что был Властелином времени! – взорвался Уэллс и от злости топнул ногой.
Мюррей посмотрел на него с тревогой:
– А ты не мог бы выражать свое недовольство как-нибудь иначе, Джордж? Пол здесь сильно прогнил. Еще раз топнешь, и мы с тобой окажемся в столовой.
– Не увиливай!
Миллионер выдержал его взгляд, потом выпустил воздух через нос и бегом устремился в правый коридор, оставив Уэллса на галерее одного. После мгновенного колебания писатель ринулся за ним, влетел в ту же дверь, куда, как он заметил, проскользнул Мюррей, и очутился в крошечной комнатке, которую каменщики, занимавшиеся ремонтом, видимо, использовали в качестве кладовой; во всяком случае, она была заставлена мешками с гипсом, а на полу валялись инструменты. Мюррей метался там как зверь в клетке и поднимал при каждом шаге белесую пыль, а та сначала игривыми вихрями взлетала в воздух, а потом оседала на сверкающие ботинки и безупречно чистый костюм Уэллса.
– Монти, ты можешь хотя бы на минуту остановиться? – спросил он, отряхивая рукава. – Скоро нам здесь нечем будет дышать. Просто скажи, раскрыл ты или нет свой секрет Эмме.
Мюррей остановился и бросил на него страдальческий взгляд.
