– И я даже знаю, отчего вам понадобился именно Вороненок, – нехорошо усмехнулся я.
– Это племя сильно пострадало за последние десятилетия из-за междоусобиц с другим индейским союзом, эпидемий, которые завезли из Старого Света, ну и политики вытеснения. Сейчас те немногие, кто пережил темные времена, ушли в дебри Каролинского леса, и найти их в ближайшем будущем практически невозможно. Лес начинается от Серых гор и тянется через добрую половину континента чуть ли не до тундры. Они не желают никаких контактов, и я их понимаю, если честно. Но есть ваш солдат.
– И вы хотите с его помощью найти оставшихся мухеноков?
– Для начала лишь этого. А когда он поймет, что мы не несем зла его племени, то и других. Если честно, так далеко я не заходил в интересах департамента. Краснокожий обладает уникальными способностями и…
– Государство хочет использовать их в своих целях, – продолжил я.
– Рад, что вы понимаете. Еще бурбона?
– Нет. Продолжайте, прошу.
Конфедерат пожал широкими плечами, набрал в рот сигарного дыма, подержал несколько секунд, прежде чем выпустить в воздух:
– Да нечего продолжать, Итан. Я поспрашивал знающих людей, нанял несколько опытных сыскарей из хорошего агентства, сам занялся охотой на контаги, как вы помните. Затем, когда вернулся в цивилизованную часть города, дождался результата и начал проверять указанные места. А дальше вы все видели. Потерпел довольно глупое фиаско, доказывающее, что любителю порой не стоит соглашаться помогать профессионалам, когда те об этом его просят. Мое предложение краснокожий просто не выслушал, и я не смог вручить ему документ, который мне передали.
Я с подозрением поинтересовался:
– Каким образом Вороненок, который вас обыскивал, его не нашел?
– Краснокожий совершенно не был заинтересован в моем кошельке.
– Могу я увидеть бумагу?
Осмунд поколебался:
– Боюсь, для нас с вами текст выглядит полной нелепостью.
– Позвольте настоять.
Видите, насколько Итан Шелби может быть вежливым в некоторые минуты?
– Черт с вами, – уступил конфедерат, поднявшись к письменному бюро, на котором лежал большой кошелек из темно-коричневой кожи.
Желтоватая вощеная бумага, сложенная вшестеро, оказалась у меня в руках, и я уставился на черточки, крючочки, точечки и значки.
– Вот видите? Иероглифы микмак36 может прочитать либо индеец, либо какой-нибудь заумный лингвист из университета. Нормальные люди перед этой куриной прописью пасуют, точно пилигримские волы перед зарослями пригли37.
– Я оставлю письмо себе. Не возражаете?
– Это довольно ценный документ. У меня нет копии.
– Вы вряд ли сможете передать ценный документ так, чтобы не поймать головой томагавк. Но у меня может получиться. А вы, в свою очередь, не будете подходить к моему индейцу, пока я не получу ответ.
– Вы настолько заботитесь о своих солдатах, Итан?
– Как и любой хороший сержант.
Джейк Осмунд протянул мне руку, и я пожал ее, скрепляя сделку.
Глава девятая
ДЕВОЧКА, КОТОРОЙ НЕТ
– Только представь. – Пшеница крутил нож, умудряясь направлять лодку в протоки свободной рукой. – Представь, как эта штука входит тебе в глаз. Или в шею…
– Ты слишком увлекся, на мой взгляд, – добродушно ответил я ему, но он несся по волнам своего воображения, вместо того чтобы везти нас по озеру.
– Он рассекает любую преграду, даже кость, выходит где-нибудь… под затылком. Ты все еще жив, жив последние секунды, ощущаешь его в своей башке, точно рыбью кость в горле, и понимаешь, что умираешь.
– Экий ты кровожадный парень. – Я ничуть не был впечатлен его словами. – Но у меня к тебе вопрос.
