Меньше чем через двадцать минут шесть лодок с вооруженными людьми, а также катер Уилбура Уитфорда отошли от берега, почти сразу растворившись в тумане.
Я не сожалел о своем отказе. Пусть они катятся к черту со своими заговорами, войной и сопротивлением.
У меня своя война. Возможно, вы сочтете это слишком эгоистичным заявлением, но я не собираюсь совать голову в чужой костер.
Мюр пришлось искать долго, и я даже подумал, что она все-таки уехала вместе с Вилли. Но нашел ее: в старом зале, на втором этаже, возле разожженного камина, сидящей за столом, плачущей. Рядом стояла Панайота, гладила девушку по спине, стараясь успокоить. Кухарка увидела меня и хмуро мотнула головой, приказывая живо убраться.
Ну я и убрался со всей поспешностью.
Когда Панайота пришла на кухню, она лишь покосилась на мою персону и начала варить кофе, громко и раздраженно гремя грязной посудой, которую переносила в сторону большой емкости. Рядом с той грелась в котле вода. Я встал с желанием ей помочь, но глухонемая отказалась. Под столом крутился светло-рыжий котенок со смешным треугольным хвостом и большими ушами, которые делали его похожим на летучую мышь. Он терся об мою ногу и урчал, как двигатель танка, пока я не взял его на руки.
Через несколько минут, вымыв руки, кухарка поставила передо мной кружку с бодрящим напитком и сэндвичи с ветчиной.
– Ешь, – беззвучно произнесли ее губы.
Я только сейчас понял, как голоден и что завтрак очень кстати.
Поев, я поблагодарил Панайоту, посадил котенка на стол, оставив для него дань в виде кусочка ветчины, и пошел гулять по округе.
Приехав ночью, я не заметил тех изменений, что произошли здесь с момента моего первого появления.
Люди Вилли вырыли несколько траншей по периметру построек. С воды заметить их будет довольно трудно – кто-то разбирающийся в том, как маскировать укрытия, отлично поработал. Чуть ближе к дому нашлось пулеметное гнездо, тоже отлично спрятанное, с уже готовым к работе станковым пулеметом, прикрытым от влаги брезентом. Я примерился, оценил, насколько удачна позиция, накрывающая пространство озера и пристань.
Да. Превосходно. Если они догадались поставить еще один на втором этаже, то можно устроить настоящую мясорубку, только ленты меняй да стволы успевай охлаждать.
Окна первого этажа западной части фасада заложили мешками с песком, а вдоль берега, где начиналось мелководье, земля была огорожена веревками, и, если приглядеться, становилось понятно – здесь поработали лопаты.
Я бы сделал ставку, что там «посадили» противопехотные мины и огородили опасное пространство веревками для своих, до той поры, пока не начнется бой.
На открытой веранде второго этажа, с которого открывался «чудесный» вид на туман, прячущий озеро, и Утонувшие кварталы, я ожидал найти что- нибудь вроде безоткатного орудия или даже револьверной пушки, но был разочарован. Подобных игрушек у Вилли не нашлось, зато имелся трехдюймовый батальонный миномет.
Под брезентом скрывалось четыре ящика с шестиперыми осколочными минами. Здесь же лежала уже готовая баллистическая таблица38, и боевому расчету оставалось лишь внести в прицел нужные данные, чтобы открыть точный огонь.
Мюр пришла сюда сама, улыбнулась неуверенно, глаза и нос у нее были покрасневшими.
– Изучаешь местность?
– Вроде того. Хорошая штука, – я похлопал по стволу миномета.
– Да? Я никогда не видела, как он стреляет.
– У нас в «Матильде» было четыре штуки, когда мы застряли в Компьерском лесу.
– Они помогли?
– Отчасти. Мины потратили еще во время отступления, оставалось только двадцать штук, но и этого за глаза. Когда такая падает среди людей, приятного мало.
– Для них?
– Для всех, – серьезно ответил я, вспоминая, как мы бродили среди ошметков искиров, пытаясь собрать уцелевшее оружие и патроны. – Ты мерзнешь. Пойдем в дом.
В ее комнате на стене висела маленькая черно-белая фотография немолодого мужчины с густыми лохматыми баками, переходящими в пышные усы и бороду. Породистое лицо с крупными чертами было серьезно, а глаза в момент, когда он смотрел на фотографа, холодными и колючими, без тени веселья или благожелательности. Легко можно вообразить, что человек или камера сильно раздражают его и он снимается только потому, что так надо. Я отметил про себя адмиральский китель, награды, в том числе и разных стран Союза, нашивки командира линкора Открытого моря.
– Твой родственник?
– А? – Она проследила за моим взглядом. – Нет. Это Джим Пендантон. Просто хороший человек.
– И герой Риерты, судя по ордену.
