Матфей аккуратно поставил лампу и, заставив себя зажмуриться, постарался вспомнить во всех деталях свои опыты с демонами.
А в следующий миг он уже доставал из внутреннего кармана охряной карандаш.
Тьма. Небытие. Недеяние. Абсолютный покой.
Ракот Восставший осознавал себя и в то же время не мог осознать. У него остались лишь ощущения; само пространство вокруг него исчезло. Исчезла его структура, множественность, различия. Только откуда-то издалека – он не мог понять откуда – докатывались упругие толчки.
Что это? Где он? Что с ним?
Неподвижность, полная неподвижность. Неподвижность на всех уровнях; живой оставалась только его мысль.
Нет зрения, нет слуха, нет ощущения текущей силы. Только слабые, но настойчивые колебания, будто по скале где-то далеко-далеко долбит тяжёлый молот.
Он не мог ни рвануться, ни ударить, ни даже просто пошевелиться, во всех смыслах. Так, наверное, ощущает себя заваленный или застрявший в узкой пещерной щели.
Здесь нет движения и нет силы. Обычный маг просто замер бы, охваченный паникой, которая оказалась бы очень короткой – без воздуха задыхаются, без силы – просто прекращают быть.
Но ты не просто Восставший, не просто мятежный маг, пусть даже с приставкой «Истинный». То, что отличало мага от Бога, оставалось свободным даже в этой идеальной темнице, с которой не сравнилось бы заточение на Дне Миров.
«И началось всё с Желания. Оно было первым семенем Мысли. Там же, где есть Мысль, возникает Движение, а где есть Движение – там Сила, а там, где Сила, там рано или поздно возникает Сознание».
Сознание свободно, даже когда пленено всё остальное. Особенно если это сознание Бога.
Восставший шевельнулся, и на сей раз это было уже настоящее движение.
Тот же мягкий голос, принадлежавший сущности, что читала ему мораль.
«Кто ты и чего тебе надо?»
«Мне нет дела до ваших фокусов. Угодивший в плен не должен покорно ждать своей участи».
«Ай-яй-яй, как нехорошо с моей стороны!..»
«А зачем? Зачем тебе, неведомая, не хочу называть тебя именем той, чей облик и ухватки ты украла, – зачем тебе мои „согласия“? Или это тоже „инициация“, только другого рода?»
…Он был ничтожной частицей ничтожно малого, сжатого до таких пределов, что, казалось бы, никаких различий оставаться не должно. Вокруг пылал первозданный Хаос, и он плыл в нём, исчезающий, незаметный, почти несуществующий.
За ним – или за ними? – охотились. Призрачные щупальца Хаоса, распадающиеся и возникающие вновь, настойчиво пытались отыскать их, нащупать в безбрежном океане; это казалось невозможным, ведь Хаос бесконечен; однако он точно так же творил бесконечное множество изменений самого себя, старавшихся отыскать крупинку.
Крупинка, несмотря на крохотность и сжатость, тем не менее несла в себе неравномерность, неправильность, искажённость.
И этой искажённостью был он, Ракот. Его сущность, его естество, сделавшееся частью единого.
Хаос чувствовал это. Абсолютно идеальная, совершенная, завершённая крупинка избегла бы ловчих щупалец Хаоса; гладкая, безликая, никакая, она так и осталась бы скользить по его вечным волнам.
Может быть, когда-нибудь, спустя бесконечные и неизмеримые бездны времени, это идеальное зерно пробудится к жизни. Случайно. Может быть.
А может быть, и нет.
Может быть, волны Хаоса за миллиарды миллиардов человеческих лет растворят в себе эту крупинку, несмотря на крепчайшую её защиту. Может быть, она и не сделается частью Хаоса, может быть, она…
Но в этот миг к его собственной частице, той самой, неправильной, щупальца Хаоса подобрались слишком близко.
