У меня были братья. Они Воплощали коварство и зло. Мои дни были черные дни, Но потом вдруг мне повезло. Я услышал голос во тьме И пошел за ним, как слепой, — Так преступник в своей тюрьме Удивляется, что живой. Этот голос учил, как жить, Как достичь величья среди Тех, кто стал хозяином жил Золотых. И вот впереди Я увидел свой путь, как нить. Я увидел свой путь, как свет. И я смог себя сочинить И понять, что мне равных нет. Я был холоден и жесток, Но писал о святых сердцах. Я был бог, и как всякий бог Я купался в чужих слезах. Не прощай меня, но поверь Я не смог здесь другим прожить. Мне в безвестье открыта дверь, И убийца — вот, сторожит. Стану прахом, стану трухой, Стану смрадом, память губя. Но измученный голос мой Вновь дотянется до тебя. Ты найди меня… Здесь стихотворение обрывалось. Ржавый отпечаток окровавленного большого пальца был словно подпись в предсмертном стихотворении герцога Альбино, которое он писал, пока тьма по имени Хелена не уничтожила его плоть.
Почему она не дала ему закончить стихотворение?!
