— Дустом небось травили-то, — дернул себя за ус Таракан. — Верное средство, особенно трижды очищенный, колумбайский. У меня от него аж все перемыкает, и не знаю, кто я, то ли таракан, то ли…
— Заткнись! Заткнись! Заткнись со своим дустом, достал всех уже! Заключенная, вы признаетесь, что убили своего мужа?
— Нет. Я не убивала своего мужа.
— Значит, ваш муж жив? Вы признаете это?
— Нет, мой муж мертв.
— Значит, все-таки убили! Сами или любовник ваш убил?
— Нет, не сама. И любовника у меня нет.
— Глянь, и любовника прикокнула. Просто серийная убийца какая-то.
— Я никого не убивала!!! — я заорала так, что в самоваре Мухи сама собой закипела вода, а Гусеница подавилась дымом. — Я не убийца!
— Тогда в чем тебя обвиняют? Ты давай побыстрей рассказывай, у нас пересменка скоро.
— Меня обвиняют в том, что я ведьма.
— Ой, удивила-насмешила! Да сейчас каждую вторую человеческую самку в этом обвиняют!
— Но вообще, девонька, плохи твои дела. Кто обвинение-то состряпал?
— Мой домоправитель. И помощник королевского следователя.
— У, как все серьезно. Тогда это не к нам, не к нам. Тебе надо на заседание коллегии Святой Юстиции. А мы так, по бытовухе работаем: убил-ограбил, то-се. Эй, охрана!
Вошли те самые железные молодчики.
— Отведите заключенную в коллегию Святой Юстиции. Вечно понапутают с этой бюрократией…
Меня уже уводили, как я услышала:
— Тараканище, дустом-то угости.
— То-то. Чистый, как слеза Дюймовочки!
Снова мы сели в лифт, и в его окошке замелькали огоньки. Мы ехали вниз. Становилось холоднее. Сжечь они меня не успеют, а вот заморозить — легко!
Двери, перед которыми мы теперь остановились, изображали гигантского золотого жука-скарабея, в передних лапках держащего солнце, инкрустированное миллионом алмазов. Значит, за столь роскошными дверями находился кто-то действительно… масштабный, и я готовила себя к самому худшему.
Двери-надкрылья въехали в пазы в стенах, охранники снова остались снаружи, и я пошла вперед, дрожа и от холода, и от истощения. Дорого бы я сейчас дала за пирожок с капустой! Или мясной рулет. Или оливье… Так, стоп, Люция, сейчас ты узришь таких монстров, которые навсегда отобьют у тебя аппетит.
Но я увидела вовсе не монстров. На золотом постаменте стояли три кресла и в них сидели… люди. Не инсектоиды! Значит, Святая Юстиция — это люди, такие же, как вы и я! Люди, предающие мучительным казням своих же собратьев! Я всегда думала, что Святая Юстиция — это скопище выродков- жуков, но теперь предо мной открылась простая истина: вернее всего людей убивают сами же люди.
Я встала перед помостом пошатываясь. Руки мои онемели от холода, голод, жажда, усталость терзали не хуже пыточных дел мастеров. Но у меня было платье с жестким корсажем, и оно заставляло держать спину прямо.
— Назовите себя, — молвил один из Них.
— Герцогиня Люция Монтессори, хозяйка Кастелло ди ла Перла и прочих земель, дарованных короной моему супругу за его великие заслуги.
— Вы вдова Альбино Монтессори. Великого Альбино!
— Да, ваша честь.
— В чем вас обвиняют?
— В том, что я ведьма, ваша честь.
— И вы действительно ведьма, Люция Монтессори?
— Нет, ваша честь. Я уверена, что ведьм и магии вообще не существует в природе, а есть лишь законы науки, доселе нами неизученные. И есть люди, которые, видя нечто, не поддающееся их разуму, стараются объяснить все магией, волшебством и чародейством.
— Вы отрицаете, что вы ведьма?
— Да, отрицаю. И буду отрицать до своего последнего вздоха.
— Какая похвальная твердость. Может быть, она немного поколеблется, если вы узнаете, что многие ваши родственники и даже слуги писали многочисленные доносы в Святую Канцелярию.
— Мне об этих доносах ничего не известно, ваша честь.
