Волшебник мчался домой, к своим книгам, и твердил: я не знаю ее, я ее не люблю, не люблю!
Он прибежал к себе в библиотеку, раскрыл нужную книгу и начал читать, и прочел про скамейку в соседнем парке, про женщину в мятой, грязной одежде, которая медленно копалась палочкой в урне, про то, как она близко поднесла к глазам корочку хлеба, разглядела ее и так же медленно, машинально положила в карман…
– Я ее не люблю, – громко сказал волшебник, – я могу ее вылечить!
Он схватил хрустальный шар и послал в самую его середину луч света. В центре шара задымилось, показалось дерево, под ним скамейка, на скамейке, спиной к волшебнику, скорбная, застывшая фигура с палочкой в руке…
Но все погасло.
Он опять послал луч света в свой шар.
– Не может быть, все должно получиться! – закричал волшебник. – Я ее не знаю! Я ее просто жалею, ничего больше!
Внутри шара опять задымилось – и погасло. Тогда волшебник схватил со стула шаль Анны, ее желтую шаль, которую она сама, своими руками когда-то связала и которую не взяла с собой в другую жизнь, потому что перестала быть Анной.
Волшебник помчался в парк и нашел ту скамейку.
Он накинул желтую шаль на плечи совершенно чужой женщины, и она, обернувшись, подхватила шаль знакомым движением своей худой, бледной руки и так подняла брови и с такой жалостью и добротой посмотрела на волшебника, что он заплакал.
Но она его не разглядела, а протянула к нему руку и погладила по щеке.
– Не знаю, как тебя звать, но это неважно, – сказал волшебник.
– Мария, – ответила ему Анна своим тихим голосом.
– Пойдем домой, – сказал волшебник. – Здесь сыро, ты простынешь.
И они пошли домой.
Дедушкина картина
У одной девочки напротив кровати висела картина, на которой было изображено солнышко, трава, лес и цветы. И глубокой зимой, когда до весны еще так далеко, девочка перед сном смотрела на эту картину и мечтала о лете.
Но вот однажды она как-то вечером, уже уложенная спать, любовалась в полудреме своей дорогой картиной и вдруг услышала, что кто-то плачет.
Девочка как была, в пижамке, выскочила из спальни и появилась в большой комнате, где при свете одной свечи сидела вся семья: мама рыдала, папа курил, а бабушка находилась на диване с мокрым полотенцем на лбу.
А на столике стоял маленький приемник, и по нему кто-то говорил, что страна переживает трудности, что надо приготовиться к тому, чтобы экономить и экономить, что над нашей территорией нависло облако непроницаемого вещества и солнце больше никогда не появится: будет вечная зима, зима и еще раз зима. Так что все усилия надо направить на сбережение отопления, потому что леса больше не будут расти и реки все как одна вымерзнут. Наступает Великая Зима с большой буквы. Таковы выводы ученых.
Взрослые увидели девочку, и бабушка взяла ее на ручки и понесла обратно в кровать.
– Бабушка, – сказала девочка, – что случилось?
– Когда-нибудь этим должно было кончиться, – сердито отвечала бабушка, укладывая внучку. – Если все время врать, притворяться, за глаза говорить гадости, всех ненавидеть и всем завидовать, ругаться с родней, если не прощать друзьям ни малейшей удачи, если воровать и убивать, то это еще довольно слабое наказание всем нам.
– И что же теперь будет? – спросила девочка.
– Жалко, жалко людей, и особенно стариков и деток – они слабые, они сами за себя не отвечают. Но и им придется очень тяжело, как всем, они тоже завидуют и не прощают.
– А мы кому-нибудь тоже завидуем?
– Да кто без греха! В нашей семье тоже были завистники. Охо-хо…
– В нашей семье? – переспросила девочка.
– Да. Моему дедушке-художнику один колдун предсказал, что он будет жить вечно. Там было непонятно, в этом предсказании – то ли он никогда не умрет, то ли он вечно будет жить в своих картинах и в памяти людей. И представляешь, сразу же нашелся у нас завистливый родственник, троюродный племянник, который сказал, что жить в памяти людей может и большой разбойник, это не проблема.
– Как это? – спросила девочка.
– Как: жестоко убил миллион человек и остался в истории.
– Как это можно? – спросила девочка.
– Можно. Можно и сорок миллионов убрать, – вздохнув, сказала бабушка. – Бывали случаи. Работали даже фабрики смерти.
Девочка молчала, ничего больше не спрашивала. Когда лежишь клубочком в уютной постели, а рядом любимая бабушка, хочется закрыть глаза и ни о
