Не спасла. Лишь растянула все.
– Почему? – взвыло мое отчаяние.
– А если бы процесс захватил и тебя? – в свою очередь спросил Ран.
– Разве так бывает?
– Мы этого точно не знаем, – устало вздохнул маг.
Стало стыдно. Я едва не сделала хуже, чем уже есть.
Невольная мысль, правда, все же вспыхнула: у деда, у ректора да мало ли еще у кого много заключенных в кулонах, их можно использовать, это будет даже гуманнее, и Ран проживет дольше… Но он никогда на такое не пойдет и мне не простит, если проверну все за его спиной. И если я хотя бы задумываюсь об этом, чем я лучше свихнувшегося дракона?!
Всхлипнув, я зарылась лицом в подушку.
– Я люблю тебя, – прошептала почти беззвучно.
Вряд ли он слышал…
– Я умираю, Соня, – хрипло напомнил харз Аадор. – Этого не изменить. Смирись.
– А я тебя не отпущу, – заявила упрямо.
Сверху раздраженно фыркнули и разговаривать со мной больше не стали. Каждый остался при своем мнении.
А утро началось с грохота в дверь.
Я горестно замычала, пошевелилась, осознала, что само по себе безобразие не прекратится, и откопалась из плена одеял. Мамочки, рань какая несусветная! Кого там еще принесло? Стучат так, будто задались целью вышибить дверь.
Шаги… И не по лестнице. Веоран шел из кабинета.
Можно было уже не вставать, но сон упорхнул окончательно, а беспокойство усилилось. Пришлось заворачиваться в халат, обуваться в мягкие тапочки и, отчаянно зевая, плестись в холл.
Если там какая-нибудь ерунда…
Хотя нет, лучше пусть будет ерунда.
На пороге стояла целая толпа. Бледный и грязный дракон, злобный ректор, пятеро невозмутимых Алмазов, кто-то из преподавателей… За их спинами нервно маячили близнецы, и Хия обнимала себя за плечи. Бедная, ей за последние сутки многое пришлось перетерпеть.
– Что-то случилось? – обозначила свое присутствие я.
Кожу оцарапал холодок. Драконье чутье уже знало: случилось.
Ран обернулся и… утер кровоточащий нос. Рахайлы в этот раз были ни при чем. И губа у него оказалась разбита.
– Они говорят, что это я создавал пентаграммы и убивал студентов, – буднично пояснил профессор.
Перед глазами поплыло. Я покачнулась и только благодаря драконице сохранила равновесие. Пелена рассеялась, но пришло видение. Воспоминание. Я возвращаюсь с поисков мамы, Веоран стоит у ворот академии. Вроде как меня встречает. И что-то колдует. А потом выясняется, что кто-то мастерски нарушил защитное плетение. Кто-то, кто знал, как оно устроено.
Дышать стало трудно. Воздух, врывающийся в легкие, казался раскаленным.
Нет! Просто нет.
Он не мог этого сделать. И мне плевать на все в мире доказательства.
Близнецы были со мной в целом солидарны.
– Здесь, должно быть, какая-то ошибка, – пытались докричаться они до общественности.
– Мы можем проверить это прямо сейчас, – прошипел ректор. – Пусть он позволит телепату войти в свой разум.
– Я сейчас несколько не в состоянии. – В пользу правдивости слов дракона свидетельствовали кровавые пятна на его лице, руках и одежде, оставшиеся там еще со вчерашнего вечера.
– Сюда скоро прибудет специально обученный маг с одним очень интересным артефактом. – Ректор, как выяснилось, все предусмотрел.
Вечные камни, пусть это окажется просто дурной сон…
– Нет, – ровно ответил Ран.
Естественно! Иначе узнают о его состоянии. А может и про удачу все всплыть, тогда госпожу Лину казнят, и не факт, что мне тоже не прилетит за компанию. Он не дастся. А влезть к магу такого уровня в голову против его желания очень трудно. Он будет сопротивляться до последнего. И вряд ли в итоге останется вменяемым.
– Ты понимаешь, что это практически признание? – рявкнул Адант.
Кто-то из Алмазов попытался придержать его за плечо, но успокаиваться ректор не желал.
– Думай, что пожелаешь. – Ран прямо посмотрел в полыхающие яростью глаза.
