получилось. А самое обидное – что гад наблюдал за попытками и посмеивался. Вряд ли он понимал, что именно я пытаюсь сделать. Наверное, думал, что пыжусь колдовать.
«Толку от тебя совсем никакого нет, – мысленно обругала я засевшую внутри драконицу. – Только и можешь, что жизнь осложнять».
Да, грубо. А кто в минуты отчаяния мил и справедлив?
Та, что раньше была частичкой Виолетты, обиделась. Но пусто и грустно стало мне… Впервые я ощутила ее мысли и чувства как свои собственные.
«Хоть что-то ты можешь?» – вопросила внутрь себя уже гораздо мягче.
Согласие скорее почувствовала.
А потом она… то есть я… мы вместе потянулись куда-то. К кому-то. Далеко-далеко. Зато с полной уверенностью, что он поможет.
Надо только выиграть время. Дождаться.
Последнее становилось особенно затруднительно, учитывая, что гном уже вернулся ко мне. В пухлых пальцах поблескивал жезл, наподобие того, который достался мне в наследство от истории с разбойниками.
– Неспроста твои жены скоропостижно умирали, – пробормотала я.
Занять бы его болтовней.
Вот только обсуждать нам вроде и нечего…
– Умная девочка, – хмыкнул мой несостоявшийся муж. Ох, лучше бы несостоявшийся убийца! – Только страшненькая. Не нашей крови. Даже хорошо, что не пришлось свадьбу играть.
Хоть в чем-то наши мнения совпадают.
Я лихорадочно соображала и к тому времени, когда гном склонился надо мной, успела выдумать следующий вопрос:
– Надеяться, что тебе все сойдет с рук, глупо, не находишь? Несколько ну совершенно неподозрительно умерших жен вдовца совершенно не красят.
Слухи по гномьим землям еще после первой поползли, но Ирн был богат, деловит и происходил из старинного рода, поэтому повторять сплетни при нем, а тем более бросать в лицо обвинения никто не осмеливался. Только сестра одной из бедняжек, но ею скорее двигало горе. В том смысле, что доказательств так никаких и не всплыло.
– Да не убивал я их, – отмахнулся негодяй. Камни на его игрушке загадочно вспыхнули. Синие сапфиры. – Всего лишь привязал к своим шахтам. Это адамасы могут по своему велению камешки создавать и не бедствовать, а простым смертным приходится как-то изворачиваться. Одно плохо, такая магия за считаные дни вытягивает всю жизнь до капли из гномок. Зато камни правда появляются и свойства у них особенные.
И, задумчиво оглядев меня, добавил:
– Но ты-то не гномка, значит, дольше протянешь.
Радость-то какая!
Псих. Даже хуже, чем дракон. Тот хотя бы свои злодеяния из любви и от боли творил, а этот – от корысти. Нет ему оправдания.
Камни снова полыхнули. Похоже, меня прямо сейчас привязывали к чему-то там.
Вот только… я совсем ничего не почувствовала.
– Может, давай я тебе наколдую алмазы и разбежимся? – попробовала ухватиться за соломинку.
– Ты не умеешь, – с легкостью раскусил обман Ирн. – А другие адамасы ни за что этого не сделают. Они почему-то возомнили, что истинные богатства должны принадлежать только им, а остальным пускай достаются жалкие крохи! К тому же мне нужны камни с особыми свойствами, которые можно получить, только отдав за их появление чью-то жизнь.
Мерзавец!
Борясь с бессильной злостью, я заметалась взглядом по сторонам и в конце концов остановилась на своде пещеры. Наросты сияли спокойным ровным светом. Что-то неправильно. Если вспомнить лекцию Веорана, они должны бы сейчас полыхать, питаясь от меня. И чувствую я себя подозрительно хорошо… Точнее, все лучше и лучше, потому что магия, которой воздействовал на меня Ирн в экипаже, постепенно сходит на нет. Уже и одной рукой пошевелить могу.
Но знать об этом врагу совершенно не обязательно.
Может, дело в том, что я дракон? Поэтому опасные для адамасов рахайлы на меня никак не влияют.
Гном направил на меня усыпанный сапфирами жезл, выборочно нажал на некоторые камни, на один капнул моей кровью из проколотого ради такого дела пальца. Он настолько увлекся, что даже не заметил, как я вздрогнула. Чувствительность-то уже и ко второй руке почти полностью вернулась!
Осталось только сообразить, что с этим счастьем делать.
Ошибиться нельзя, потому как, чувствую, попытка будет только одна.
Кстати, оно снова никак не подействовало. Только наросты вверху замигали… но быстро все прекратилось.
За невозможностью тянуть силу из меня прожорливые камешки питались из жезла.
