начитался книг и статей о Зоне, вот и решил на себе испытать местную романтику.
– И чем это ты круче, Ляма? – спросил белобрысый парень в брезентовой спецовке.
– А тем, что, если б не я, Барсука бы те зомби угрохали.
– Кто? Те два безмозглых клоуна? Ну да, конечно, угрохали бы, внешностью своей. Я их как увидел, чуть со смеху не умер: один с усами до подбородка, а у второго нос размером с баклажан, да и по цвету ничем от него не отличается. – Третий пацан активно жестикулировал во время разговора: – Так что, заткнись-ка ты, Ляма, и не вякай! Барсуку он помог, как же! Да ты только зря патроны на этих уродов потратил. Они бы нам и так ничего не сделали без оружия. Это же зомбаки безмозглые! Тупицы с гнилыми мозгами!
Я не сразу понял, о чём щебетали мальцы. Но когда салага в плаще снова, кривляясь, показал, как выглядели встреченные ими зомби, я догадался, что речь идёт о моих друзьях. Выходит, не зря Прусак опасался за парней. Гиви и Бульбаш попали-таки под выброс и превратились в безмозглых существ. А эти малолетние говнюки их взяли и убили.
Волна хмельного гнева поднялась во мне и вырвалась на волю яростным криком. Я стукнул кулаками по столу. Почти пустая бутылка подпрыгнула, упала на бок, скатилась со столешницы и, ударившись об пол, разлетелась на осколки.
– Щенок! – мой указательный палец нацелился в долговязого. – Ты убил моих друзей!
– Я никого не убивал! – заверещал длинный, изменившись в лице.
– Колдун! Стой! – Барсук бросился ко мне, схватил за руку, но я отшвырнул его. Сталкер спиной упал на соседний столик, сметая с него стаканы и бутылки. Зазвенело стекло, резко запахло разлитым по полу алкоголем.
Другие сталкеры подскочили с разных сторон. Они повисли на мне, пытаясь сбить с ног, но внутри меня как будто пробудился дикий зверь. Рослые, крепкие мужики разлетались, как куклы, стоило мне всего лишь повести плечом. Я шагнул к позеленевшему от страха сопляку, выбросил вперёд руку. Переполняющие меня ярость и злость излились наружу кипящим потоком. «Отмычка» заверещал, схватившись за голову руками. Из его носа, глаз и ушей потекла кровь, он начал медленно оседать на пол. В этот миг моя голова будто лопнула и осыпалась звенящим стеклом.
– Всё, Колдун, хватит! Я тебя предупреждал! – голос коменданта звенел от праведного гнева. – Ты чуть из парня безмозглого болвана не сделал. Если бы Бобр не огрел тебя бутылкой, неизвестно, чем бы всё закончилось. Что на тебя нашло? Совсем допился, раз на людей уже бросаешься?
– Он убил Гиви и Бульбаша, – выдавил я из себя, пытаясь встать с пола.
Сталкеры, что столпились вокруг, расступились.
– Это не он их убил, а Зона, – покачал головой Прусак. – Ляма спас твоих друзей, избавил от скитаний по проклятой земле. Ты опасен для людей, Колдун, и ты это знаешь. Давай, собирай вещи и уходи из лагеря. Тебя здесь больше не ждут, сталкер.
Глава 13. Научный городок
Комендант дал мне тридцать минут на сборы. В сопровождении группы вооружённых сталкеров я, запинаясь о каждую кочку, проследовал к дому. Гоблин – гигант размером с двухстворчатый шкаф и с лицом, больше похожим на морду бульдога, – пригнулся, чтобы не вынести лбом притолоку, и следом за мной вошёл в моё жилище. В комнате сразу стало тесно. Подпирая головой потолок, Гоблин занял всё пространство от стены до окна. Автомат в его громадных руках выглядел детской игрушкой. Я стал запихивать нехитрый скарб в рюкзак.
Напоследок я достал из прикроватной тумбочки контейнер на один слот: квадратную коробку с овальными скобками на задней стенке. Открыл тяжёлую просвинцованную крышку, глянул на тусклый колючий шар, уютно лежащий в специальном углублении. Цветные фосфоресцирующие вкрапления между тонких игл «маяка» почти не испускали свечение. Артефакт «подсел», как старый аккумулятор без подзарядки.
Порождения аномалий нуждаются в людях, как и мы в них. Как-то Семакин озвучил свою теорию о взаимодействии приблуд с человеком. Согласно ей, артефакты постепенно теряют первоначальную энергию материнского деструктива. В конце жизненного цикла любой арт становится никчёмным булыжником или рассыпается в пыль, но срок их полезного использования увеличивается в разы, если находкам дают подпитываться исходящими от человека биотоками. Профессор пришёл к такому выводу, анализируя результаты экспериментов: оставленные в покое артефакты со временем превращались в обычные камни, тогда как носимые в контейнерах на поясе долго служили своим хозяевам. Правда, как возможен такой симбиоз при просвинцованных стенках переносок, Семакин не объяснил. Видимо, для артефактов сантиметровый слой радиопоглощающего материала – не помеха.
Я взял «маяк», положил в сложенную ковшиком ладонь. Тот слабо замерцал, слегка подпрыгивая.
Я вдруг вспомнил, как месяц назад, в этой комнате за праздничным столом мы отмечали очередную годовщину нашей с Настенькой свадьбы. В памяти яркими вспышками скользили моменты того дня. «Вот Настя в нарядном платье весело и задорно смеётся. А вот храбрый и гордый Гиви со стаканом в руках произносит тост. Бульбаш читает стихи, они не всегда в рифму, но такие искренние и добрые, что аж дух захватывает и слёзы сами наворачиваются на глаза. Вот друзья дарят нам подарки: Гиви – контейнер с «ожерельем» для Насти, Бульбаш – с «маяком» для меня».
