взобрался на плоскую вершину длинного холма. Пересёк ржавые рельсы железной дороги, спустился с насыпи, держа курс на выступающий из земли бетонный квадрат. Суженные книзу железные ноги опоры ЛЭП на метр поднимались над фундаментом. Остальная часть решетчатого сооружения лежала в траве на значительном удалении от основания, напоминая поверженного великана. Над ним с треском змеились белые молнии «разрядника», наполняя воздух резким запахом озона.
Сразу за этой грудой железа начинались заросли ковыля. Трава приятно шуршала на ветру, словно приглашая упасть в неё и глядеть на плывущие по небу рваные облака. Может быть, за пределами Зоны я так бы и сделал, но только не здесь. Поле лишь притворялось ласковым и тихим. На самом деле с этого места и до перелеска на дальнем пригорке шла настоящая полоса препятствий из разбросанных повсюду ловушек.
Раньше я бы увидел, как над полем поднимаются отливающие жёлтым столбы «подъёмников», мерцают голубым купола «гравиконцентратов», сверкают багрянцем вихри «торнадо» и «круговертей». Теперь ничего этого словно не было. Передо мной лежала ровная травянистая долина с редкими куртинами орешника и берёзовыми островками.
Приступ паники на миг захлестнул меня с головой. Ладони взмокли, по спине побежала дорожка холодного пота, на лбу выступили капли испарины. Я закрыл глаза, трижды глубоко вдохнул, успокаивая сердцебиение. Кончиком языка облизнул пересохшие губы.
«Спокойно! Смогли они, сможешь и ты».
В одном из кармашков снятого с наёмника тактического жилета обнаружилась россыпь болтов. Я благоразумно не стал их выбрасывать, когда переодевался, и теперь достал несколько маркеров, пересыпал в сложенную ковшиком левую ладонь, взял заржавленный болт со сбитой резьбой, покрутил в пальцах, вспоминая примерное расположение аномалий, прицелился и бросил на десять часов по воображаемому циферблату. Болт пролетел по воздуху несколько метров и упал в белые метёлки ковыля. Я дошёл до этого места, бросил следующий пробник в том же направлении и проследовал за ним.
Когда закончилась первая партия примитивных детекторов, я уже порядочно продвинулся по занятой аномалиями территории. При этом лишь раз брошенный мною болт резко поменял направление и пулей взмыл в небо. В остальных случаях железки спокойно падали в траву. А ведь я шёл не по прямой, а рисовал крутые зигзаги, обходя деструктивы. Значит, либо память у меня была настолько хорошая, что я наизусть помнил расположение ловушек, либо, что более вероятно, по косвенным признакам, на полном автомате, определял опасные места и держался подальше от них.
Это открытие обрадовало меня, придало бодрости и сил. На мгновение эйфория вскружила голову. Я пошёл вперёд, не проверив путь, но через несколько шагов остановился, вслух отругал себя за глупость и легкомысленную беспечность, достал из кармашка болты и двинулся дальше, провешивая дорогу.
Путешествие по «минному» полю заняло два часа. Примерно столько же времени ушло на то, чтобы обойти перелесок стороной и по склону крутого обрыва спуститься на дно бывшего озера.
Стоя на участке покрытой глубокими трещинами земли, я сверился с данными КПК. Маневр удался. Кислый со своей бандой шёл по ведущей к пересохшему озеру дороге, отставая от меня примерно на полчаса.
Я достал из кармана комбинезона бинокль (спасибо наёмнику), приложил обрезиненные грибки окуляров к глазам. Моторчики сервоприводов тихо зажужжали, настраивая оптику. Микропроцессор стабилизировал картинку, добавил яркости.
Прямо по курсу зеленели крупные, до ста метров в диаметре, острова болотной растительности. Они выглядели настоящими оазисами по сравнению с чахлыми деревцами и кривыми кустарниками, что росли на широких участках суши между остатками водоёма. С одного края формирующееся болото упиралось в похожий на гигантского осьминога разлом, над которым поднимался желтоватый туман. Редкие порывы ветра доносили оттуда удушливый запах хлора, щедро сдобренный аммиачной вонью. (На дне уродливой трещины бурлили химические аномалии, отравляя атмосферу ядовитыми миазмами.) Я морщился, но продолжал изучать местность в бинокль.
Вторым краем цепь заболоченных водоёмов выходила к оврагу. Когда-то по дну глубокой впадины текла река, что питала озеро, но во время очередного выброса выше по течению образовался бездонный провал. Вода ушла под землю. Лишённое подпитки озеро начало мелеть, что постепенно привело к заболачиванию его остатков.
Выйти на дорогу к Туманной долине Кислый мог только по узкому перешейку между забором из колючей проволоки и заросшим камышами берегом бочага. Там уровень радиации достигал приемлемых значений. Примыкающий к молодому болотцу склон холма с отдельно стоящими сосенками фонил так, будто в нём захоронили радиоактивные отходы со всего мира.
Именно в том месте, недалеко от пешеходной тропы, я планировал устроить засаду и теперь высматривал, нет ли там кого из мутантов. Умный прибор обнаружил в зарослях болотной травы пару сушильщиков. Электронный дальномер определил расстояние до кровопийц. Цифры 152 и 128 высветились над рамками из красных уголков, в которых двигались сутулые фигуры.
Я нажал на кнопку выключения (прибор тихо заурчал, пряча объективы за тонкими лепестками из полимерного материала), убрал бинокль в карман. Снял штурмовую винтовку с плеча, перевёл планку предохранителя на стрельбу одиночными. После недолгих раздумий поменял простые патроны на бронебойные (их был у меня целый магазин), присел на колено и взял на мушку дальнего от меня монстра.
Четырёхкратная оптика позволяла разглядеть обтянутые кожей рёбра мутанта, упругие тяжи мышц его плечевого пояса, бугорки присосок на шевелящихся щупальцах. Я слегка сместил прицел вверх. В ограниченном размером оптики круге появился ряд острых зубов верхней челюсти и
