шифровке. Ракеты у нас были среди трофеев. Мост пройдём, когда те погаснут. После них охране будет сложно что-либо рассмотреть. Если только услышат рокот судовых моторов.
Как только шифровка ушла, я посадил на рацию радиста — теперь у нас был настоящий радист, со сбитого бомбардировщика — ловить ответное сообщение, а сам окунулся в суету подготовки к отходу. Поговорил с Аней, и всё же включил в её группу пулемётчиков с МГ. Шлюпка маленькая, но все уместились, и та, отойдя от катера Фадеева, скрылась в темноте, направившись вниз по реке. Осветительные ракеты были у них, подсветят мост. Потом пообщался с Лазаревым, тот закончил с опросом новичков и представил мне их список с предложениями по распределению их по кораблям. Себя он не обидел, обоих военных моряков брал и трёх бойцов — пулемётчика и зенитчиков. Кстати, один из моряков числился в расчёте торпедного аппарата на эсминце, его Лазарев хотел получить обязательно, торпедное оружие было только у него. Ещё бы минёров найти… На катере мины есть, и на барже четыре десятка. Ух, как можно ими воспользоваться! Ничего, мы к нашим ещё не вернулись, что-нибудь да придумаем. А Керченский пролив я заминирую, как и несколько портов. Фарватер. Ночью, по-тихому. Нет, с проливом это я загнул, мин не хватит. Значит, портами будем заниматься.
В общем, мы с лейтенантом начали заниматься распределением людей. На мой баркас шли трое. Это радист, гражданский моряк и военврач. Зимина с последним уже поговорила, квалификацию подтвердила, и до момента возвращения к нашим он будет хирургом в её подчинении, несмотря на разницу в званиях. Да тот и не обиделся. Только рад среди своих оказаться. Сейчас врач мылся и стирался, а девушки-медички были на барже — всё никак не могли закончить инвентаризацию зубного грузовика. Я туда и Юру отправил с наказом, как они закончат, повесить на дверь замок и ключ Зиминой отдать. Раз она отвечает, пусть у неё будет. Не то чтобы я зенитчикам и экипажу не доверял, но раз медицина — значит, спирт. Пусть замок висит.
Так вот, людей мне трое уходило, к Лазареву — пятеро, но больше всех Фадееву — восемь: все три танкиста, два артиллериста в пушечные башни, на корме и на носу, пулемётчик на зенитный крупнокалиберный пулемёт, механик-водитель из артиллерийского гаубичного полка, на тягаче ездил, дизели отлично знает, с его слов, на гражданке приходилось с судовыми работать, его в машинное отделение, и простой стрелок, красноармеец — палубным матросом, людей-то не хватает. Оставшиеся трое были простыми пехотинцами, их на баржу в качестве десанта.
— Чего себе не возьмёшь, например, того же палубного у мичмана? — поинтересовался я.
— Он на яхтах под парусом ходил на озере Ильмень. По мелочи знает. А эта троица воды боится, степные жители, куда их?
— Да, согласен. Ладно, распределяй. Поторопись, пусть на местах осваиваются. Точнее, в кубрик определяй, чтобы просто не мешали. А с завтрашнего дня начнёшь гонять, они должны своё дело знать так, чтобы от зубов отскакивало.
— Сделаем, это мы умеем, — убирая бумаги в планшет, кивнул тот.
— Ладно, расходимся. У нас ещё мороки с подготовкой к отходу много.
Лазарев ушёл, а я пошёл дальше командовать. Пора выводить корабли из лагуны.
Я находился в рубке, когда прибежал Олежек. Радист звал в радиорубку. Он записал сообщение, пришедшее на мой позывной. Прямо сейчас покинуть рубку я не мог: маневрируя на буксире, обходя участки с мелью, я выводил баржу из затона. Тут ещё самый лучший слухач среди моей команды, Егор, сообщил, что слышит, едва-едва, приближающийся рёв авиационных моторов. Весело, значит, наши уже на подлёте? Быстро сработали. И двух часов не прошло с момента отправки сообщения. С учётом того, что штабы работают достаточно медленно, тут, видимо, приложили все силы, чтобы исполнить мою просьбу с возможной скоростью.
Первую волну я чуть позже ждал, и мы не успевали вывести баржу. С другой стороны, ожидать не придётся, пока бомбят мост. Глубина там порядочная согласно данным глубин с карты, даже если обрушатся фермы, а их и не было, немцы сами их срезали и часть полотна сняли, мы всё равно пройдём. У баржи малая осадка, хотя и морское боевое судно, у буксира осадка два метра пятнадцать сантиметров, он большой, ха, тридцать семь метров длины и девять ширины. Я же говорю — морское судно. Пройдём, главное, отвлечь от нас. Связь у немцев наши перережут, если там одна только проводная. Да просто отстрелят провода у столбов, и всё. Это Анина забота.
— Так, Олег, пусть радист принесёт шифровку сюда, я ею позже займусь. Егор! За работу! Если это наши подлетают, а это, похоже, так и есть, нужно успеть вывести баржу.
— Так почти вытащили, — пробурчал тот.
Да, с баржой были некоторые проблемы, и эти проблемы у нас появились из-за трофеев. Бронетранспортёра и другой авто— и мототехники. Мы же к берегу пустую баржу подгоняли, а когда загрузили её, то оказалось, она днищем на грунт легла. Мы это не заметили, наклона не было. Ладно хоть неглубоко, сдёрнули с места рывками. Сначала за нос, потом за корму, не засосало в глину, как я опасался, и вот потихоньку за корму выводим её на фарватер. Сейчас перекинуть буксирные концы на швартовочные тумбы на носу — и всё, мы готовы. Оба боевых катера давно уже стоят чуть дальше, ждут. Тут в темноте попробуй довольно длинное да ещё легкобронированное и тяжёлое судно сдвинь с места. Хорошо, у нас мощный буксир, для него это не проблема, а если бы что другое было? Вот и я думаю, что повезло нам с ним.
Мы как раз выводили баржу, когда авиационные моторы уже стали реветь над нашей головой. Теперь и я их слышал. Для немцев — вдруг, а для нас ожидаемо над мостом взлетели две осветительные ракеты. Надеюсь, мы ночью наших летунов не ослепим, и те отбомбятся точно. Тут начали бить немецкие зенитки, а их там оказалось неожиданно много. Пара прожекторов заработала, правда, недолго. Спасибо десанту. Некоторые зенитки захлёбывались, замолкая, другие нет. В этой какофонии я перестал слышать, как работает наш пулемёт и уж тем более Аня, которые первыми выстрелили в
