потопом людей. Некоторых смыло, и теперь они тщетно старались держать голову над водой; кто-то в лодках – пантах или шлюпках – пытались спасать утопающих; кто-то цеплялся за деревья на погосте святой Марии Магдалины, а кого-то втаскивали через окна в здания колледжей – Баллиола или Святого Иоанна. Вопли отчаяния, крики ободрения, рокот моторной лодки где-то в переулках – все это мешалось с грохотом вод, бьющихся о древние каменные стены.
Не успел Малкольм повернуть на Броуд-стрит, как «Прекрасную дикарку» закрутило встречным течением и едва не опрокинуло.
Элис в ужасе вскрикнула. Малкольм погрузил весло в воду и, приложив все своим силы, удержал суденышко на плаву – да только безнадежно проскочил нужный поворот. Прежде чем он успел опомниться, их уже вынесло на Корнмаркет.
– Шип-стрит! – крикнула Аста, принявшая облик сокола.
– Я знаю… я пытаюсь… – прокричал в ответ Малкольм, отчаянно пытаясь направить лодку к башне Святого Михаила у Северных ворот, стоявшей на углу улочки, что вела непосредственно к Иордану.
Увы, путь оказался перекрыт. Башня частично обвалилась, и теперь вода, пенясь, билась об огромную кучу камней в самом начале улицы. Можно было снова подать вперед в надежде свернуть Маркет-стрит, но и там все оказалось хуже некуда: фургон, который вез овощи на Крытый рынок, перевернулся и врезался в лавку на углу. Ящики с капустой и луком подпрыгивали на волнах, а лошадь утонула и покачивалась между оглоблями. Там тоже было не пройти.
А вода все толкала и толкала их вперед, к перекрестку в Карфаксе, где Малкольм снова попробовал свернуть влево, на Хай-стрит, в надежде выскочить на Терл-стрит и так добраться до Иордана. Но каноэ, казалось, стало легче пробки. Поток утянул их через перекресток и дальше, на Сент-Олдейт, где улица шла под уклон и вода неслась вдвое быстрее.
– У нас не получится! – проорала Элис сквозь грохот реки.
Малкольм слышал, как плачет Лира – не пронзительно, от страха, а упорно и жалобно: ей было холодно и мокро, и каноэ все время трясло.
– Мы скоро найдем, где пристать! Ради Лиры! – крикнул он в ответ.
Все дома по пути стояли с разбитыми окнами или рухнувшими стенами. Паводок проносил мимо выломанные двери и вырванные с корнем деревья. Кто- то на моторной лодке пытался подплыть к окну верхнего этажа, где седовласая женщина в ночной сорочке звала на помощь, а ее деймон-терьер заливался безумным лаем. Мост Фолли-бридж начисто смыло. Темза больше не была рекой – она превратилась в набухшее, серое, бушующее море, метавшееся во все стороны и грозившее захлестнуть «Прекрасную дикарку» с головой. Но у Малкольма было время подготовиться: он усердно налегал на весла и старался править к ровной земле дальше по течению.
Там был квартал пригородных улиц и маленьких магазинчиков, и вскоре зоркая Аста, летевшая над каноэ, закричала:
– Лево руля! Лево руля!
На этот раз им ничто не помешало, и Малкольму удалось увести лодку в боковую улочку, прочь от основного потока. Здесь было хотя бы чуть-чуть спокойнее.
– Попробую подойти вон к тому зеленому кресту, – крикнул Малкольм, обращаясь к сидевшей позади Элис. – Это аптека. Посмотрим, может, тебе удастся за него ухватиться… он на скобе…
Элис выпрямилась, огляделась, прижала Лиру к себе и вытянула руку. Лодка здесь шла не слишком быстро, так что ухватиться за скобу не составило труда. Они благополучно пристали к зданию. Малкольм наклонился и внимательно осмотрел место крепления скобы к стене.
– Как она там, крепко держится?
– Не шатается, если ты об этом.
– Тогда отпускай, а я перехвачу и привяжу лодку.
Так она и сделала. Каноэ заплыло под зеленый крест, и Малкольм схватился за скобу. Он снова навязал беседочный узел – просто на всякий случай, потому что пальцы сами его знали, и он ему доверял.
Они очутились прямо под окном верхнего этажа.
– Сейчас разобью стекло, – предупредил он. – Прикрой лицо.
Он размахнулся веслом. Стекло упало внутрь со звоном, который в обычных обстоятельствах показался бы громоподобным, но сейчас был едва слышен за ревом воды. Малкольм подумал, что в другой раз почувствовал бы себя виноватым, но сейчас вина будет куда тяжелее, если он оставит Лиру мерзнуть и мокнуть снаружи.
– Я пойду внутрь, – сказал он.
– Нет, стой! – воскликнула Элис.
Он озадаченно уставился на нее.
– Сначала выбей все осколки из рамы, а не то тебя нашинкует на ленточки, – объяснила она.
Это было вполне разумно, и он аккуратно прошелся вдоль всей рамы и вышиб все осколки до единого внутрь комнаты.
– Тут пусто, – сказал он, заглянув туда. – Ни мебели, ничего.
