– Эй, чего молчишь? Опять заснул?
– Ой. Это ты мне?.. Да, спасибо, от печенья не откажусь. На самом деле я бы сейчас не отказался от стейка размером с тарелку и пудинга с почками. И от бутылки лимонада. И…
– Заткнись, – оборвала его Элис. – Не говори глупостей. У нас нет ничего, кроме печенья. Ну так что, будешь?
– Да.
Она подалась вперед и протянула ему горсть маленьких сдобных рулетиков с инжиром. Малкольм ел медленно, откусывая по чуть-чуть и тщательно пережевывая каждый кусочек.
– Ты его видишь? – спросил он минут через пять.
– Я уже и дома не вижу. Надеюсь, теперь он от нас отстанет.
– Он сумасшедший. Психи не понимают, что они проиграли и надо сдаваться.
– Значит, ты тоже псих.
На это Малкольм не нашелся, что ответить. Продолжая грести, он думал о силе паводка: лодку по-прежнему несло вперед, так что оставалось только рулить и удерживать равновесие.
– Наверное, он уже помер, – сказала Элис.
– Может быть. Из него кровь так и хлестала.
– По-моему, там, в ноге, как раз была артерия. А его деймон…
– Ну, уж она-то точно не выживет. Не сможет больше ходить, а значит, и он не сдвинется с места.
– Ну, будем надеяться, что они и правда помрут.
Время от времени тучи над головой расходились, пропуская сверкающий лунный свет – такой яркий, что Малкольму хотелось прикрыть глаза рукой. Элис, наоборот, таращила глаза еще сильнее, пользуясь моментом, чтобы посмотреть, нет ли за ними погони, а Малкольм вертел головой по сторонам, выискивая место, где можно пристать и отдохнуть, – но над водой торчали только голые ветки деревьев. Он до того устал, что впал в некое подобие транса: спящее тело гребло, и рулило, и посматривало вокруг, но все это ни в малейшей степени не тревожило спящего разума.
Минута тянулась за минутой, и ничто не нарушало тишины, кроме порывов ветра; да еще время от времени слышалось тоненькое жужжание. Должно быть, от всей этой воды насекомых расплодится уйма, подумал Малкольм.
– Осторожнее там с комарами, – сказал он. – Отгоняй их от Лиры.
– Какие комары, ты что? Еще слишком холодно.
– Я одного слышу.
– Это не комар, – возразила Элис со своим обычным презрением в голосе и кивнула куда-то ему за спину.
Он повернулся. Огромные тучи растолкали друг друга в стороны, и лунный свет теперь заливал всю равнину, покрытую водой. И только один предмет среди этой бескрайней водной пустыни целенаправленно двигался вперед, а не просто плыл по течению: их нагонял моторный катер. Он был еще очень далеко, и Малкольм разглядел его только потому, что на носу катера сиял прожектор. Но с каждой минутой расстояние между ними немного сокращалось.
– Это он? – всполошился Малкольм.
– Нет, не может быть. Катер слишком большой. К тому же, откуда бы он взял моторку?
– Они нас пока не видят.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что они водят прожектором туда-сюда. И если бы они хотели нас поймать, то плыли бы куда быстрее. Но все равно надо спрятаться: они нас заметят, если подойдут ближе.
И он наклонился, налегая на весло, хотя все тело до последней мышцы и косточки стонало от боли, а от усталости хотелось плакать в голос. Но заплакать при Лире Малкольм не мог: для нее он должен оставаться большим и сильным, иначе она испугается (во всяком случае, он был в этом уверен).
Поэтому он стиснул зубы и трясущимися руками снова погрузил весло в воду, стараясь не обращать внимания на то, что прерывистое жужжание мотора сменилось ровным гулом, который с каждой секундой становился громче.
Разлившаяся река несла их в край холмов и лесов. Холмы теснились все ближе друг к другу, а лиственные леса – оголенные и черные в это время года – перемежались с хвойными, вечнозелеными. Облака снова укрыли луну, и стало темно.
– Я их не вижу, – сказала Элис. – Наверное, спрятались за тем леском… А нет, вот они.
– Сколько отсюда до них, как думаешь?
– Нагонят нас минут через пять.
– Тогда я причаливаю.
