– Давай начнем, Габриль. Времени мало.
Старый воин приблизился к принцессе. Птица сорвалась с ее плеча и улетела.
– Куда это ты Сашу отправила? – спросил Габриль.
– На охоту, – коротко отвечала Лорелея.
Трагг и Джин успели шагнуть к своему королю и стояли, набычившись и скрестив на груди руки.
– Магия мардушки заключается в том, чтобы воззвать к сердцу живого существа или недвижной материи, которого коснутся ее пальцы. Каждое сердце имеет свой голос; сердца людей, животных, растений, камней звучат по-разному. Я намерена выяснить, сойдет ли сердце, которое я возьму в руки, за сердце Габриля.
– Чье сердце ты будешь держать в руках? – осторожно поинтересовался Кэль.
Он вдруг подумал: сейчас Лорелея ответит «твое», и уповал лишь на расстояние, их разделявшее. Прежде, чем принцесса коснется его, Кэль успеет превратиться в дракона.
– Сердце какого-нибудь зверя, – ответила принцесса.
Вернулась ее агрессивная птица со свежепойманным кроликом в лапах. Пролетая мимо группы драконитов, птица намеренно задела щеку Кэля кроличьей тушкой.
– Глупая тварь, – пробормотал Кэль, отирая лицо.
– Она могла бы вонзить клюв тебе в шею и вскрыть сонную артерию прежде, чем ты выхватишь меч. Ты не пришелся ей по душе. Я бы на твоем месте вела себя скромнее и не злила Сашу, – ледяным тоном произнесла Лорелея.
– Я думал, птица подчиняется тебе, – сказал Трагг.
– Меня тоже лучше не злить, – отрезала Лорелея.
Саша положила кролика к ее ногам.
– К сведению вашего высочества, – с издевкой заговорил Трагг, – я с отличием окончил военную академию и являюсь… Святое Небо, что за гадость!
Трагг отшатнулся, потому что Саша полоснула клювом по кроличьей тушке и выдрала сердце, после чего снова вперила немигающий, ничего хорошего не сулящий взгляд в троих драконитов. С клюва капала кроличья кровь.
– Кажется, я понял, – пробормотал Трагг.
Принцесса протянула руку, и Саша положила ей в ладонь кроличье сердчишко.
– Значит, ты по одному прикосновению можешь определить, что это сердце – именно кроличье? – спросил Кэль, делая шаг к принцессе, даром что та взглядом велела ему оставаться на месте.
Речь шла о его судьбе. О его жизни, о его королевстве. Он должен своими глазами наблюдать сеанс колдовства.
Из принцессиной ладони вырвалось ослепительно белое сияние, окружило мокрый комочек плоти.
– Я чувствую, что это сердце принадлежит кролику, – изрекла Лорелея.
– Конечно – судя по размерам! – фыркнула Джин.
Принцесса не смутилась.
– Размеры тут ни при чем. Я чувствую самую суть сердца. Кроличью суть. Мыслишки пугливые, очень быстро сменяют одна другую. Ибо скорость – спасение кролика. Такое сердце за человечье не сойдет, будь оно даже нужного размера и формы.
Лорелея взглянула на Габриля.
– Прошу тебя, сделай надрез на своей руке. Пусть твоя кровь брызнет на это сердце, а я посмотрю, изменятся его характеристики или нет.
Кэль приблизился еще на одни шаг.
– Давай лучше я окроплю кроличье сердце! В конце концов, всю эту кашу именно я заварил. Я не хочу, чтобы твой человек ранил себя, пусть и слегка.
Принцесса сверкнула на Кэля глазами, и отвращение в ее взгляде было хуже, чем разочарование, столь часто омрачавшее чело отца. В случае с отцом Кэль всегда мог утешиться соображением, что его не поняли или что отец несправедлив к нему изначально.
Сейчас крыть было нечем. Никакие заботы о судьбе Элдры не оправдывали Кэля, чуть не убившего девушку, не только ни в чем не повинную, но и спасшую его самого от верной гибели.
– С помощью магии я уже познала сердце Габриля, – заговорила она, взвешивая каждое слово. – Я не собираюсь познавать твое сердце, даже если оно могло бы сойти за человечье. Оно принадлежит дракониту, и этим всё сказано.
Кэль проглотил обидные слова и не отвел взгляда от темных глаз принцессы. Пусть она не желает познавать его сердце – он хотя бы взглядом уверит ее в том, насколько глубоко раскаивается. Кэль виновен перед Лорелеей: он хотел ее убить, он участвовал в погоне, результатом которой стала смерть юного принца. Однако Лорелея должна прочесть в его глазах также и отчаянное желание спасти Элдру.
