Взгляд Лорелеи чуточку потеплел, но в этот же самый миг она повернулась к Габрилю.
– Я готов, – сказал старый воин.
И шарахнул ладонью по собственном мечу, рассек плоть. Лорелея положила кроличье сердце на камень, Габриль хорошенько полил его своей кровью, переворачивая так и эдак.
Лорелея снова взяла сердце в ладонь. Тот же ослепительный свет объял его. Принцесса нахмурилась.
– Сработало? – не выдержал Кэль.
Хмурое выражение лица медленно уступало недоброй, торжествующей улыбке. Драконье сердце в груди Кэля забилось часто и глухо.
– Да, сработало, – молвила Лорелея. – Теперь я чувствую в этом комке плоти острый ум, поразительную быстроту реакции, преданность и ответственность за свои поступки. Если бы я уже не познала суть твоего сердца, Габриль, я бы поверила, что сейчас держу в ладони именно его.
– Одна проблема – кроличье сердце слишком мало, чтобы сойти за человечье, – заметила Джин.
– Ты права. Зато оленье сердце будет в самый раз. Интересно, насколько быстро отличник военной подготовки сумеет добыть оленя? – нараспев произнесла Лорелея, косясь на Трагга.
Трагг воззрился на своего короля.
– Делай, как велит ее высочество, – сказал Кэль.
– Слушаю и повинуюсь. Иду за оленем. Именно для этого я изучал в академии стратегию и тактику воздушного боя. Авось пригодится в оленьей охоте, – пробурчал Трагг и добавил, тыча пальцем в сторону принцессы: – Не вздумай причинить вред моему королю, пока я буду твоим ловчим.
– Я – не та мардушка, которой должен опасаться твой король, – усмехнулась Лорелея.
Трагг превратился в дракона и улетел, Габриль начал чистить меч, а Кэль сделал еще один шаг в сторону Лорелеи. Она не оттолкнула его взглядом, и он осмелел – подошел совсем близко и произнес:
– Моя благодарность безмерна, ваше высочество.
– Не обольщайся – я не для тебя стараюсь, – фыркнула принцесса. Ветер откинул за спину ее черные кудри, солнце позолотило белоснежную кожу. – Просто, если ты не выполнишь задание Ирины, она снова станет искать меня. А если часть своей мощи она направит на борьбу с ограми, она ослабеет, и это даст мне фору.
– Всё так, только…
Лорелея рассмеялась резко, зло, и в ее смехе Кэль уловил ту же боль, что терзала его самого со дня гибели родных.
– Нет, всё не так. Мой отец должен был править Рэйвенспиром. Мой брат должен был жить и радоваться…
– Прими мои соболезнования. Мне лучше многих известно, сколь ничтожны эти слова перед лицом тяжелой потери, и всё же я их произношу, ибо не знаю других.
Лорелея закрыла глаза, как бы защищаясь от боли. Когда же она снова подняла веки, во взгляде был намек на сострадание.
– Несправедливо, что твой народ гибнет по чьей-то злой воле. Несправедливо, что тебе пришлось сделать чудовищный выбор.
– Знаю: у меня нет права просить об этом, и ничем я не смогу оплатить долг, но всё-таки – если твой план провалится, если я умру…
– Я поняла. Тогда я направлю магическую силу в твою страну и сооружу преграду между ограми и драконитами. А когда низвергну Ирину – запру огров обратно в подземелья Валле де Люм. – Лорелея дала это обещание самым обыденным тоном, словно и не подозревая, что снимает тяжкое бремя с души Кэля. – Теперь слушай меня, король Элдры. Ирина захочет взять сердце в руки, точно так же, как это делала я. С тех пор как она прикасалась ко мне, минуло целых девять лет. Моя кровь на оленьем сердце должна ввести Ирину в заблуждение. Но у нее есть дополнительное средство проверки – волшебное зеркало.
Кэль кивнул. Он сам видел в этом зеркале разрушения, чинимые ограми.
– Но даже в зеркало Ирина не может меня увидеть, если только я не прикасалась голыми руками к чему-нибудь, оскверненному ее магией. Облив сердце оленя своей кровью, я надену перчатки и уйду прочь из этих мест. Я не сниму перчатки ни разу в течение пяти суток. Этого времени тебе должно хватить на полет в столицу и обратно. Ты отыщешь меня – если, конечно, выживешь.
Кэль сглотнул сухой и жесткий ком – очень уж спокойно говорила Лорелея, будто речь шла о каждодневных хлопотах.
– А если я не появлюсь?
– Тогда я пойму, что обман не удался, что ты погиб, и займусь спасением Элдры. Как и обещала, я воздвигну барьер между ограми и драконитами, а когда Ирина падёт, доведу дело до конца.
– Ты говорила, что борьба с ограми изнурит Ирину. А тебя она разве не изнурит?
– Оглянись. – Лорелея обвела рукой трухлявые деревья, гнилую траву – всю измученную землю. – Когда мардушка накладывает чары, это не стоит ей большого труда и не изнашивает ее сердце. Но когда кто-то или что-то противостоит чарам мардушки – например, это может быть сама земля, – тогда мардушка изнуряет себя и постепенно лишается сил. Ирина губит землю Рэйвенспира уже девять лет. Она одерживает верх, земля сдается и медленно умирает. Но и для Ирины такое колдовство не проходит бесследно. Ирина тоже ослабела. А я молода и сильна, и я использую кое-что, не опоганенное
