самый большой в ее жизни.
– Главное, будь осторожна, – напутствовал Габриль, крепко обняв Лорелею. Она прижалась к его груди, и размеренные удары его сердца подействовали успокаивающе – как, впрочем, и всегда.
– Ты тоже не отсвечивай, Габриль.
Он невесело рассмеялся.
– Мое дело маленькое – с ума сходить от тревоги. Ничего рискованного.
– Я – законная наследница трона, значит, и рисковать – мне, – отрезала Лорелея. Она поцеловала Габриля в щеку и вновь обратила взор на господский дом. – А тревожиться лучше за герцогиню-предательницу. Ибо не будет ей ни прощения, ни пощады.
И Лорелея, пригнувшись, побежала вдоль изгороди к северному флигелю, который был куда скромнее в отделке и располагал лишь несколькими окнами на большом расстоянии друг от друга. Без сомнения, в северном флигеле живут слуги, думала Лорелея. Она огляделась, но никого не увидела возле дома. Саша летела над ней, в свою очередь, проверяя, всё ли спокойно вокруг.
«Есть опасность?» – телепатировала Лорелея, прижимаясь к стене, на которой наметила себе окно.
«Человек возле амбара. Атаковать его?»
Лорелея вытянула шею, но с ее места никого не было видно. Значит, и тот, кто подошел к амбару, тоже не видит Лорелею.
«Нет, не надо. Как только я проберусь в дом, лети к Габрилю, будь с ним».
«Охотиться на белок можно?»
«Можно, только недолго. Потом – сразу к Габрилю».
«Вы с Габрилем бельчатину есть будете?»
«Нет. Если кролика поймаешь – тогда да, можешь с нами поделиться. Бельчатины не нужно».
«Странные вы, люди».
Лорелея только усмехнулась. Затем отступила на шаг, сгруппировалась, оттолкнулась левой ногой и в несколько прыжков оказалась на отвесной стене. Одной рукой держась за декоративный элемент, другой она уцепилась за подоконник, рывком подтянулась, совершила кувырок и очутилась в комнате.
Обстановку составляли: койка с тощим матрацем, жалким серым одеялом и видавшей виды подушкой, тазик для умывания, раздолбанный шкаф и пара грубых, давно не чищенных башмаков. Несомненно, Лорелея попала в комнату прислуги.
Она поспешно вернула оконную створку в прежнее положение и метнулась к двери. Выглянула, удостоверилась, что в коридоре пусто, и лишь затем вышла из комнаты и стала красться по коридору в направлении господских покоев.
Через несколько минут Лорелея обнаружила то, что искала. В просторных покоях с паркетным полом, с книжными шкафами до самого потолка, молодая горничная чистила камин.
Лорелея подкралась сзади, стащила с правой руки перчатку и произнесла:
– Добрый день.
Девушка так и подскочила от неожиданности, и Лорелея тотчас схватила ее за локоть правой рукой.
– Зна ух. Скажи то, что мне нужно знать.
Сердце служанки трепыхнулось, через миг ее глаза остекленели, и девушка произнесла:
– Что нужно знать госпоже?
– Где опочивальня герцогини? Проведи меня туда, – так, чтобы никто не видел.
Горничная послушно направилась к двери. Лорелея удерживала ее руку. Горничная повела ее из библиотеки по лестнице с железными перилами, через зал с пунцовыми коврами – явно дорогими, акрамской работы. Все комнаты были пустынны, тишина казалась осязаемой.
– Где обитатели дома? – спросила Лорелея на повороте в западное крыло.
– Повар готовит ужин. А где дворецкий и матушка Альбан, я не знаю.
Горничная говорила нараспев, точно так же, как зачарованные Ириной жители Норденберга. Воспоминания сдавили сердце Лорелеи.
Ах, Лео! Ему бы это приключение пришлось по вкусу. Проникнуть в особняк через окно, околдовать служанку, затаиться в господской опочивальне, с тем чтобы выудить информацию у насмерть перепуганной герцогини. Да, Лео был бы рад участвовать в такой вылазке. Правда, он бы предварительно целую сцену разыграл по поводу того, что у них с Лорелеей нет подходящей одежды. Лорелея даже не подумала, что следует сменить дорожные штаны и короткий кафтан на что-нибудь другое. Лео придумал бы им не только по фальшивому имени, но и по целой легенде – на всякий случай. Сам он назвался бы дворянином из Акрама или балаватским студентом. Лео привнес бы в их предприятие некую изюминку и потом бы долго подтрунивал над сестрой за ее неспособность к перевоплощению, за серьезность и чрезмерную прямоту.
Лорелея отдала бы всё, абсолютно всё – лишь бы снова услышать дразнилку из уст брата.
Боль от потери ощущалась на физическом уровне; кости ныли, в груди гулял ледяной сквозняк. В глазах закипали слезы, а воздух в коридоре с обитыми бархатом стенами был слишком густой, не хотел проникать в легкие.
