– Я не отниму много твоего времени. Отдыхай, сколько нужно, я ненадолго…
Дуан не стал заканчивать и присел возле низкой кровати на корточки. Улыбка уже сошла с губ и не хотела возвращаться. Взгляд зацепился за пять или шесть банок с какими-то разноцветными пилюлями и порошками, громоздившимися на прикроватном столе. Склянки были небольшими, но почему-то казались огромными, как валуны.
– Признайся мне. – Чуть подавшись навстречу, Дуан заглянул советнику в глаза. – С тех пор, как мы не виделись, с того вечера, ты… ни с кем не трапезничал? Не получал в подарок вина или фруктов? Новых мантий? Не…
– Меня не отравили. – Опустив все вопросы, Кеварро покачал головой. – Я просто…
– Значит, вина моя. – Дуан коснулся черного лба, обжигающего, намного горячее, чем у больных белых. Пальцы непроизвольно отдернулись сами. – О Светлые, зачем ты за мной полез в воду?
– Меня учили, что так нужно делать, если служишь королю. – Кеварро явно увидел выражение, появившееся у Дуана на лице, и слабо усмехнулся. – А сам я знаю, что так поступают ради настоящих друзей.
Дуан закусил губу.
– Я прикажу прислать тебе лучшего вина, погреть его, сдобрить специями. Оно всегда помогает, если хвораешь.
В глазах Кеварро неожиданно появилось лукавое, необычное выражение.
– Ты так уверен в этом потому, что тебе говорил в детстве адмирал Ноллак?
Дуан спохватился и с быстрой лживой улыбкой пожал плечами.
– Трудно сказать. В любом случае, когда выйдешь, я непременно его в тебя волью, чтобы такого больше…
Нуц дернулся, хрипло закашлялся. Звук был надсадный – скребущий и булькающий одновременно. Затряслось все жилистое тело, но стоило протянуть руку, как советник отпрянул и – в коротком перерыве между спазмами – быстро выдохнул:
– Лучше не касайся меня. Отойди.
Дуан послушно отступил. Ему показалось, прошло не меньше швэ, а еще – что после такого кашля горло должно быть разодрано в мясо. Наконец Кеварро снова уронил голову на подушку, прижимая кисть к вздымающейся грудной клетке. Дуан опять приблизился и, взяв со стола пузырек с чем-то жидким, протянул ему. Нуц покачал головой.
– Бесполезно. Ваши лекарства не слишком нам помогают, впрочем, как и наши. Мы просто живем в тепле.
– Хочешь, я разведу тут костер? – попытался пошутить Дуан.
Кеварро улыбнулся, явно чтобы его поддержать, от этого стало только хуже. Король Альра’Иллы, спохватившись, покачал головой.
– Просто велю перенести тебя туда, где есть камин. Прости, надо было сделать это раньше. Я…
Ему вдруг показалось, будто за окном что-то мелькнуло, впрочем, коротким взглядом он убедился, что это был не более чем плод измочаленного воображения. Стекло заливали капли, и все.
– Ино, – прохрипел нуц, – а ты писал…
Понять, о ком советник спрашивает, было нетрудно. Дуан с усилием сделал вдох, вспомнил о красном фонаре над балконом и кивнул.
– Писал. Знаешь, она будет здесь скоро. И… – Вспомнив кое о чем, он зашарил по карманам. – Я знаю, что ты сразу сможешь ей подарить! Она оценит!
Он осторожно вложил в черную руку раковину из нутра шан’ааца. Накануне он хотел выпотрошить ее, оставив только жемчужину, но вспомнил, что тогда она потеряет цвет, и оставил закрытой. Советник сначала разглядывал раковину с удивлением, потом медленно коснулся черно-лиловой перламутровой поверхности пальцем.
– Там…
– Да. Жемчужина. Темная, как ее кожа.
– Кажется, будто специально для нее. Что-то… общее. Благодарю тебя.
Дуан улыбнулся. Он знал, как Дарина любит все блестящее, она не смогла бы устоять. Голос снова попытался пробиться сквозь дождливую тишину:
– Я надеюсь, что я застану ее, пока…
Дуан не осознал, в какое мгновение пальцы до боли впились в спинку кровати, – но они впились так, что затрещали ногти. Кеварро вздрогнул, наверняка заметив обнажившиеся в напряженном оскале зубы. Быстро убрав руку, но сжав ее в кулак, капитан «Ласарры» произнес:
– Что значит «
Кеварро смежил припухшие веки. Трудно было даже сказать, понял ли он последние слова. Но неожиданно он снова с усилием посмотрел Дуану в глаза.
– Я еще должен рассказать тебе… должен признаться…
