Я рассеянно вставляю ключ в зажигание, и мотор машины Рейчел оживает. Какой знакомый звук. Когда дети были помладше, я всегда (за исключением тех дней, когда жена уезжала в командировку) ждал его с большим нетерпением. Ведь шум мотора «ауди» означал возвращение Рейчел, то драгоценное мгновение, когда я могу сложить с себя ответственность за детей хотя бы ненадолго.
«Джейк Конолли».
Я вздрагиваю, услышав имя сына, которое внезапно звучит у меня над ухом, и лишь через мгновение соображаю, что в машине заработало радио. А вдруг Джейк нашелся? Такая мысль мелькает у меня в голове, и я прибавляю громкости.
«Теперь полиция считает, что Дуглас Мартин-Кляйн действовал не один. Она располагает сведениями о том, что другой ученик школы, Джейк Конолли, находился вместе с Мартином-Кляйном менее чем за час до начала стрельбы.
В данный момент в доме предполагаемого сообщника проводится обыск. Как мы уже сообщали ранее, по неподтвержденным данным, тело одного из стрелявших, Дугласа Мартина-Кляйна, было обнаружено на месте сегодняшнего леденящего душу преступления».
Дрожащей рукой я выключаю радио, чувствуя, как холодный пот выступает у меня на лбу и ледяные струйки ползут по спине. Как объяснить, что чувствуешь, когда слышишь подобные вещи о твоем сыне? Я не испытываю ни гнева, ни боли, ни удивления, лишь один отупляющий шок. Вокруг меня вдруг образуется полный вакуум. Нет ничего. Абсолютно ничего. И это лишь начало.
ГЛАВА 11
Джейк. Девять лет
Моя мама подъехала к полудню, чтобы посидеть с Лэйни. Я уже был готов к выходу — рубашка застегнута на все пуговицы, черные ботинки начищены. Рейчел любила повторять, что я — единственный из ее знакомых, кто любит черную обувь. Я попытался вспомнить кого-нибудь еще, но у меня тоже не получилось. Но в коричневых ботинках я чувствовал бы себя, как ученик в школьной форме.
— Саймон?
— Я наверху!
Я услышал, как мама прошла на кухню.
— А где моя любимая внученька?
Я без труда представил себе, как Лэйни радостно бросается навстречу бабушке и, обхватив руками, повисает на ней. И они улыбаются друг другу широкой белозубой улыбкой, передающейся по наследству по женской линии семейства Конолли.
Я стоял в гардеробной, размышляя, стоит ли надевать галстук. После того как я ушел со службы, я делал это всего четыре раза. Три раза — на встречи со своими клиентами, список которых всё увеличивался (я зарабатывал неплохие деньги как копирайтер: писал статьи на разные темы, в основном для медицинских журналов), и один раз на свадьбу Марка: тот на старости лет решил вторично жениться на танцовщице из Лос-Анджелеса. Все-таки Рейчел и ее брат были такими разными, хотя лично меня это нисколько не удивляло. Сейчас Марк судился со своей бывшей супругой, пытаясь получить опекунство над детьми, которых он с таким успехом вырастил. Мне его очень не хватало, но после того вечера жизнь только и делала, что подставляла нам подножки, мешая дальнейшему сближению.
В конце концов, я решил отказаться от галстука. Так же как и от джинсов, хотя обычно почти не вылезал из них. Мне показалось, что это не слишком подходящий наряд для визита в школу. Определившись с одеждой, я спустился вниз.
Моя мать сидела рядом с Лэйни и восхищенно ахала, разглядывая один из ее рисунков.
— Это самое красивое дерево, которое мне приходилось видеть!
— Но оно же синее, бабушка, — резонно заметила Лэйни, скромно потупившись.
Я улыбнулся:
— А где Джейк?
Мама закатила глаза и укоризненно покачала головой. Я вспыхнул, чувствуя прилив крови к голове.
— Что случилось?
Мать тяжело вздохнула и отвернулась к окну:
— Не понимаю, чем я заслужила такую ненависть со стороны родного внука.
Я взглянул на Лэйни — ее глазенки широко распахнулись от изумления.
— Мама, иди сюда, — сказал я, стараясь говорить как можно спокойнее.
Она прошла за мной в гостиную. Я прикрыл двустворчатую дверь, чтобы Лэйни не могла нас услышать, и незаметно окинул комнату взглядом. Джейк частенько устраивался с книжкой и фонариком где-нибудь под столом рядом с диваном, и я не хотел, чтобы он стал случайным свидетелем нашего
