разговора. Убедившись, что поляна пуста, я повернулся к матери.
— Ты не должна говорить подобные вещи в присутствии Лэйни, — сердито заявил я. — Черт побери, ты вообще не должна говорить ничего подобного.
— Эй, лучше последи за своим языком! — парировала она.
Я глубоко вздохнул:
— Господи, ну почему ты вечно пытаешься сменить тему!
— Что ты имеешь в виду?
— Мы говорим о Джейке, а не обо мне!
— Я действительно не понимаю, что я такого сделала, что внук так ко мне относится! Я вошла, а он даже головы от книжки не поднял!
— Я уже сто раз тебе повторял: Джейк со всеми так себя ведет. Согласен, иногда это выглядит неловко. Но такой уж у парня характер.
— Но я ему не посторонняя… — начала она.
— Мама, прекрати, пожалуйста!
Она удивленно моргнула:
— Что?
— Просто оставь мальчика в покое, хорошо? Ему всего девять, а ты — взрослый человек. Перестань воспринимать все на свой счет.
— Я просто надеялась, что Джейк изменится в лучшую сторону. Но теперь я вижу, что воз и ныне там. Все мои усилия напрасны.
Я с силой сжал пальцами виски.
— Мама, очень тебя прошу! Он же мой сын. Думаешь, я не говорил с ним об этом?
— Не могу понять, в кого он такой уродился…
Я выдавил из себя саркастический смешок:
— Ты это серьезно? А вспомни, как однажды, когда я был маленький, твоя подружка, миссис Мастерсон, которая жила по соседству, угостила меня конфетой, а я отказался, потому что считал ее чужой.
— Не придумывай, не было ничего подобного.
Я отвернулся, чтобы скрыть свое раздражение.
— Мне пора уходить, а то опоздаю на родительское собрание.
Открыв двери, я вернулся в кухню и позвал оттуда:
— Джейк!
— Да, пап, — откликнулся он снизу, из подвала, переоборудованного в игровую комнату.
Я медленно спустился к сыну, по дороге думая, что ему сказать. Джейк сидел в одном из кресел-мешков на полу, держа в руках фигурки футболистов, и сталкивал их друг с другом, сопровождая свои действия зловещим рычанием. Он не поднял глаз, когда я подошел.
— У тебя все в порядке?
— Конечно, — буркнул он.
— А ты не забыл поздороваться с бабушкой, когда она пришла?
Он взглянул на меня вмиг ставшими виноватыми глазами:
— Ой, забыл…
— Как же так, дружище?
— Папа, прости… — Глаза его покраснели и налились слезами.
— О нет, пожалуйста, только не вздумай плакать! — взмолился я.
— Прости…
Мне иногда казалось, что у Джейка слишком чувствительное для его возраста сердце. Я понимал его: мальчик расстроился, так как осознал, что поступил плохо, невольно обидев бабушку. Поэтому сказать то, что я собирался, становилось еще тяжелее, но это было необходимо.
— Ладно, проехали. Но постарайся быть к ней повнимательнее, хорошо? Иначе бабушка может подумать…
— Что подумать? — быстро спросил он.
— Ничего, просто постарайся, ладно?
Джейк выпрямился в кресле:
— Что ты хотел сказать перед этим?
— Ничего. Слушай, мне уже пора идти к тебе в школу на родительское собрание.
— Надеюсь, учительница не будет меня ругать, — пробормотал сын, отворачиваясь.
Я усмехнулся:
