сантиметр поля. Игра двух других парнишек оставляла желать лучшего: один прыгал рядом с защитником, комично виляя задом с болтающимся на бедрах флажком, но никуда не продвигался, а другой даже не удосуживался оглядываться на мяч.
Пытаясь не выделять Джейка из общей массы, я внимательно присматривался к его игре. Он отлично блокировал одного игрока из линии защиты. Два остальных все же сумели пробиться. Макс, отлично понимая, что от него требуется, подал крученый мяч. Он помчался по полю, а Джейк припустил за ним.
— Давай, Макс! — закричал я.
— Я хочу домо-о-ой, — ныла Лэйни.
— Отличный рывок, — одобрил я и снова повернулся к дочери: — Давай еще немножко побудем. Мамы все равно пока нет дома.
— А мамы никогда нет дома, — тянула она свое.
Я уже успел пожалеть о том, что сказал. Этот аргумент у меня, видимо, всегда был наготове. Мне стало грустно: наверное, так чувствует себя брошенная жена.
— Еще совсем немного. Матч почти закончился. Хочешь поиграть в мой телефон?
Лэйни просияла:
— Да-а!
Я протянул ей свой новенький айфон, и она принялась тыкать в него пальчиками, как заправский профессионал. Я понаблюдал за девочкой с минуту, в который раз удивляясь способности молодого поколения быть на «ты» со всеми этими гаджетами.
— По-моему, ребята неплохо смотрятся.
Я повернулся — рядом стояла улыбающаяся во весь рот Джен. Наибольшим счастьем для этой мамаши было наблюдать за игрой сына. Мне нравилась спортивная мама Макса, она носила косуху, леггинсы и дорогие кроссовки.
— Привет, — сказал я, — они прямо как Джефф Сатердэй и Мэннинг!
Она рассмеялась тому, что я сравнил мальчишек с центровым и квотербеком из «Индианаполис Колтс». И возразила:
— Только не Мэннинг. Он никогда не мог подать крученый мяч с первой попытки.
— Это правда, — улыбнулся я.
Мы стояли бок о бок, наблюдая за происходящим на поле. Другие родители тоже толпились вокруг, внимательно следя за игрой, но с ними я никогда не заговаривал. Я не мог придумать, что им сказать, и к тому же с трудом припоминал, кто чей ребенок.
Джен и я обменивались комментариями до конца игры. Она отпустила весьма ехидное замечание по поводу судьи, который, взявшись судить футбольный матч десятилеток, был одет по всем правилам: полосатая майка и белые штаны.
— Небось надеется, что в следующий раз его позовут судить игру в средней школе, — предположил я. — Это будет большой скачок в его карьере.
Джен мелодично засмеялась. Я невольно снова бросил на нее взгляд. Звук ее голоса, брызжущего неподдельным весельем, согрел мне душу. Мама Макса поймала мой взгляд, и ее улыбка стала еще шире. Я отвел глаза, внезапно почувствовав неловкость. Дело было не в ней, а во мне. Непрошенная мысль посетила меня: именно так мы с Рейчел общались до рождения детей.
— А ты во что играешь? — спросила Джен у Лэйни.
— «Перережь веревку», — уткнувшись в маленький экран, ответила Лэйни.
— А, знаю, Макс тоже любит эту игру.
Супер-судья просвистел в свой свисток, объявляя, что матч закончен.
— Вы хоть поняли, какой счет? — спросила она.
Я пожал плечами:
— А разве все эти матчи не заканчиваются обычно вничью? Как говорится, победила дружба.
— Ну да, в прошлом году так и было, — согласилась она.
Я снова рассмеялся, и в этот момент Макс и Джейк подбежали к нам. Макс обнял свою мать, и я подумал, как это мило, что звезда футбола не стесняется обниматься с родительницей на публике — значит, он хороший мальчик.
— А можно Джейк пойдет к нам? — спросил он маму.
Джен посмотрела на меня и пожала плечами.
— Конечно, почему бы и нет. Если только его папа не против.
Джейк потихоньку похлопал меня по руке. Я наклонился. И он прошептал мне на ухо, доверительно, как это умеют только дети:
— Я же пообещал, что пойду к Дугу, помнишь?
Что за ерунда? Нет, я ничего подобного не помнил. А, может, я просто не хотел помнить, подсознательно не желая, чтобы Джейк возвращался в этот дом. На мой взгляд, он слишком часто наведывался туда с тех пор, как начались занятия в школе. Я посмотрел на Макса, пытаясь понять, заметил он
