— Не надо… Пожалуйста… — тихо сказал Джейк.
— Но почему? Кто это?
Я видел, что Джейку не хочется отвечать, но он редко оставлял прямой вопрос без ответа.
— Это Дуг.
Я удивленно приподнял бровь.
— Я просто не хочу сейчас с ним разговаривать.
ГЛАВА 22
День второй
Я звоню Джен. Даже в ее простом «алло» сквозит невероятная печаль.
— Джен, привет, это я. С Максом все в порядке?
— Да. — И потом у нее вырывается: — О, Саймон, мне так жаль.
Странно, но я ничего не чувствую. Совсем ничего.
— Я могу с ним поговорить?
Джен молчит. Я понимаю, что с учетом случившегося прошу слишком многого. Но по той же самой причине она не может отказать мне. Когда Макс берет трубку, я понимаю, что она его подготовила.
— Макс, как ты?
— Я ждал, что вы мне позвоните, — говорит он.
Его голос дрожит, и слезы вновь льются у меня из глаз. Я даже не вытираю глаза, позволяя им течь по щекам. В этих слезах больше покоя и облегчения, чем прежде, и теперь мне не приходится судорожно всхлипывать и давиться.
Я жду. Конечно, мне очень хочется узнать, что известно Максу, но я не имею абсолютно никакого понятия, как с ним говорить. А вдруг, как те люди возле нашего дома, он сорвется, начнет обвинять меня или, что еще хуже, Джейка, в страшных вещах? Но я надеюсь получить от него хоть какие-то подсказки, обнаружить зацепки, которые сам мог упустить. И, как бы тяжело мне ни приходится, но я все равно должен узнать всё.
Мой голос крепнет:
— Макс, пожалуйста, расскажи, что ты знаешь!
— Джейк не делал этого, мистер Конолли. Я уверен, что он этого не делал.
Я делаю глубокий вдох. Мое сердце, болеющее за жену, дочь, сына, невинных жертв, теперь болеет и за Макса.
— Я понимаю, как трудно принять это, Макс, и даже не знаю, что тебе сказать. Мне очень жаль.
— Нет, послушайте меня! Я знаю, о чем говорю! Джейк точно ничего такого не делал!
Я позволяю его словам проникнуть в сознание, и в голове начинается шум. Его слова могут быть всего-навсего проявлением подросткового отрицания. Когда юным мозгам не под силу справиться с жуткой действительностью, они искажают ее. Далеко за примерами ходить не надо: вот Лэйни вела себя точно так же, обеляя брата. Но в голосе Макса звучит какая-то новая для меня уверенность, и это заставляет кровь снова побежать по моим жилам. Почему я не могу предположить, что Макс знает моего сына лучше, чем я сам?
— Почему ты так думаешь? — шепотом спрашиваю я.
И сразу пугаюсь настолько, что чуть не бросаю трубку. Макс своими словами сумел хотя бы на долю секунды заставить меня поверить, что Джейк не имел отношения к перестрелке. Буквально на миг я смог вырваться из плена мыслей и подозрений, убийственную силу которых даже сам до конца не осознавал. И еще: Макс ненадолго возродил во мне слабую, почти угасшую, надежду, что кошмар последних дней развеется и Джейк все-таки вернется ко мне, к нам снова.
— Потому что я знаю. Я знаю этого парня, Дуга. Он реально сумасшедший. Джейк просто старался быть к нему добрым, он был единственным, кто постоянно его защищал. Я никогда не понимал, зачем он это делает… Может быть, только сейчас начинаю понимать… Не знаю.
Макс плачет. Взахлеб. Представляю, как тяжело должно быть семнадцатилетнему подростку, почти мужчине, вот так зарыдать перед другим мужчиной.
— Успокойся, Макс. В случившемся нет твоей вины.
Он пытается собраться с духом. Я слышу, как он всхлипывает, кашляет и сморкается, а потом говорит:
— Спасибо.
— У тебя есть хотя бы малейшее представление о том, где сейчас может находиться Джейк? Где мне искать его?
