разума.
Стасик потупился и некоторое время смущенно молчал. Потом взял с журнального столика красиво упакованную коробочку и протянул мне:
— Будь же благоразумна и добра, солнышко! Виталик уже немолод: ему трудно переучиваться. Но ради тебя он готов на многое, а пока передает тебе этот скромный подарок — очень красивый, многокаратный и даже где-то антикварный. В качестве компенсации за моральный ущерб…
— За аморальный ущерб, — поправила я.
— Пусть так, — Стасик улыбнулся. — Но неужели для тебя важно, что именно компенсируют таким подарком?
Я открыла коробочку, посмотрела и решила, что Виталик мог бы оказаться и пощедрее — но мог и, наоборот, еще больше поскупиться.
— Так что передать Виталику? — спросил Стасик.
— Передай ему мой пламенный привет, — сказала я и, вздохнув, добавила: — Когда он хочет меня видеть?
— Если вообще — то всегда. Если конкретно, то как только принц на белом самолете вернется на историческую родину, Виталик с радостью встретится с тобой.
— Только чтобы впредь ничего похожего на прошлый раз не было, — предупредила я. — Так Виталику и передай. Или пусть сразу платит двойную ставку.
— Ты в своем уме? — возмутился Стасик. — Как я могу ему такое сказать?!
— А это тебе лучше знать, — улыбнулась я. — Ты ведь творческая личность, верно?
Мы с Кошечкой снова понимающе переглянулись. Встречаться с Виталиком нам совсем не хотелось, но у этого козла имелось и одно неоспоримое достоинство — жмотом он не являлся и всегда относительно честно платил за все, что делал. Притом был уже немолод, так что сил на настоящее членовредительство Виталику обычно не хватало. А наши с Кошечкой отрицательные эмоции вполне можно вынести за скобки. В общем, получалось баш на баш.
Стасик задумчиво покивал. Выпил кофе. Потом осторожно проговорил:
— Тобой еще один человек интересуется. Большой человек.
— Стасик, ты в уме?! — возмутилась я. — Я тебе не ткачиха-ударница, чтобы на десятке станков одновременно горбатиться!
Он успокаивающе замахал руками:
— Нет-нет-нет, я тебя не тороплю! Тем более что справки о тебе пока наводятся очень осторожно. Но интерес есть; это видно невооруженным глазом. Ох, и везучая ты, Никушка! В твоем возрасте — и такие мужики хотят с тобой хороводиться! А ведь могли бы и соплячек себе найти.
Я поняла намек. Мне двадцать шесть. Лучшие годы позади, и никто не знает, сколько еще продлится моя карьера. Поэтому надо не ерепениться, а брать что дают.
— Да, — я кивнула и лучезарно улыбнулась, — я счастливая. Всем бы моего счастья, особенно тебе, Стасик. — Его тряхнуло так, словно рядом оказался оголенный электропровод, и мне стало чуть полегче. — И как же зовут большого человека?
— Анатолий Алексеевич Студнев.
В первый миг я поразилась удивительному совпадению, а потом отвесила себе виртуальный щелбан за глупость. Совпадение — держи карман шире! На самом деле все логично. Такая большая шишка, как Студнев-пер, просто не мог не присматривать за сынулькой — вдруг кровиночку решит похитить рэкетир или отвести под венец шустрая провинциальная хабалка. А уж служба безопасности депутата, разумеется, пробьет обо мне инфу везде и всюду…
Некоторое время я размышляла, грозит ли мне хоть чем-нибудь интерес Студнева-пера, но, в конце концов, решила, что опасности нет. Молодой, перспективный и неженатый будущий губернатор имеет полное право на отдыхе потрахаться со шлюхой — не с дешевкой-«плечевой», а с элитной и потому абсолютно здоровой. Дело молодое, че уж там. Вот если Сычик решит продолжить ухаживания, то у меня могут появиться причины опасаться за себя. Но сто против одного, что через месяц, максимум два, он напрочь забудет прошмандовку, с которой пару раз перепихнулся во время балтийского круиза.
Потом я задумалась, что делать, если Студнев-пер решит, так сказать, пойти по стопам сынульки и пригласить меня на ночь или на уик-энд. С одной стороны, мое аморальное поведение наверняка окончательно убедит Васю, что со мной связываться не стоит. С другой — подобный случай наверняка ухудшит и без того непростые отношения в семье Студневых, а становиться яблоком раздора я совсем не хочу: это, помимо всего прочего, небезопасно. Дойдя до данного пункта в своих размышлениях, я одернула себя: загадала баба с вечера, а наутро делать нечего! Возможно, Студнев-пер ограничится наведением справок, а я тут распоэзилась. Нет уж, надо быть проще — и тогда ко мне потянутся правильные люди.
Вот уж #попадамс.
Я встряхнулась и вернулась к разговору со Стасиком:
— Тут все смутно пока. Будет настроение — похоровожусь с папиком. Не будет — воспользуюсь своим правом на отказ. В общем, держи меня в курсе, если этот чел застрянет на нашем горизонте.
Стасик кивнул, явно удивленный: правом на отказ я пользовалась нечасто. Но задавать вопросы не стал. Одно из главных достоинств моего высокодуховного сутенера — он уважает чужое право на тайну. Или просто и так знает о своих подопечных все, что нужно? Служба безопасности есть ведь
