вообще не важно, что и как говорит мой временный шофер. Но на кавказцев у нас по-прежнему смотрят косо. И чем лучше они говорят по-русски, тем меньше придирок от местных. Рубик тоже это понимает и не обижается на мое занудство, а, наоборот, благодарен за помощь, хотя и не слишком это демонстрирует.
— Че так слабо? — удивился он. — Элеонора три дня назад из Эйлата вернулась — привезла такой баул, что я чуть спину не порвал.
— А я ясновидящая, — ослепительности моей улыбки позавидовала бы любая реклама зубной пасты. — Знала, что Станислав Дмитриевич меня вызовет прямо из аэропорта, вот и не стала затовариваться. Но какого черта начальству от меня надо? Бабло уже на счете, а в третью ходку подряд не пойду, хоть убейте меня на месте.
— Фиговая из тебя ясновидящая, — Рубик улыбнулся почти так же ослепительно, как я. — Станислав Дмитриевич велел отвезти тебя домой — к тебе домой, а не к себе.
Мы уже добрались до входных дверей. Рубик передал мне рюкзак и зонтик, молодецки взял оба чемодана, вышел под дождь и направился к автостоянке.
— С чего вдруг такая щедрость? — удивилась я, семеня за Рубиком. Жлобом Стасик не был, но гонять «Бентли», жрущий бензин как Робин Бобин Барабек людей, коров и быков, только ради того, чтобы эскорт-герлз с комфортом добралась домой, — это чересчур по абсолютно любым меркам.
— Ты — звезда, — бросил Рубик через плечо, — и отношение к тебе особое.
— Звезды на небе и на кремлевских башнях, а я тут, — мне снова стало неспокойно. — Ой, недоговариваешь ты что-то, Рубик…
— В машине перетрем, — ответил он, а потом пропыхтел, тяжело дыша: — М-да, насчет чемоданов я обшибся. У тебя там что? Камни? Или самолет? Эх, умроете вы меня, девочки. Подорвусь — и помру. И ведь не вспомните даже!
— Не обшибся, а ошибся. Не умроете, а уморите. Не подорвусь, а надорвусь. Слов «обшибся» и «умроете» в русском языке нет, а подрываются не от усилий, а на минах, — привычно поправила я.
— Я знаю, как подрываются на минах, — сообщил Рубик сухо и спокойно.
От его тона мне стало не по себе, и я поспешила сменить тему разговора:
— Да нет у меня в чемоданах ничего особенного! Обычное тряпье, просто утрамбованное.
Мы, наконец, дошли до стоянки. Рубик, пыхтя, погрузил чемоданы в багажник «Бентли», а затем галантно распахнул заднюю дверь. Игнорируя любезность, я сама открыла переднюю дверцу и уселась на мягкое кожаное сиденье:
— Я всегда езжу впереди. Неужели забыл? Не ожидала от тебя такой черствости!
Не удостоив меня ответом, Рубик захлопнул дверь и вернулся на свое место. Тихонько бранясь по-армянски, вывел машину со стоянки, затем еще минут пятнадцать выбирался на шоссе, не переставая вполголоса желать добра и счастья коллегам-водителям. Особо доставалось таксистам. Лишь когда мы наконец-то вырвались из заводи на большую воду — дождь был уже проливной, — он соизволил вспомнить о моем существовании:
— Звонила твоя компаньонка.
— Тебе?! — я не поверила ушам.
— Станиславу Дмитриевичу. Сказала, вокруг вашей хаты какой-то мутный тип отирается. Босс забеспокоился. Велел тебя домой отвезти и до квартиры проводить. Мало ли что за человек тобой интересуется? Вот и выясню.
Я достала мобильник и набрала номер «компаньонки». Зовут ее Айгюль, или просто Гуля, она наполовину казашка, наполовину кореянка — из казахских корейцев. Клиенты знают ее как японскую тян.
Мы вместе снимаем квартиру в Сокольниках. Когда пошли первые заработки и я задумалась о собственном доме, то некоторое время рассматривала вариант покупки квартиры в Москве, но потом решила, что это бессмысленная трата. При моей профессии нормальный отдых — первейшее дело, а жизнь в столице к нему никак не располагает. Потому и приобрела свое любимое гнездышко на окраине тихого старинного городка, где есть все, что мне нужно, — от свежего воздуха и вида на реку до возможности хоть недолго побыть самой собой, оставив Кошечку в Москве. Именно это жилье и только его я называю домом. Съемная московская квартира меня почти не волнует: все равно я провожу там сравнительно немного времени.
А в мое отсутствие за квартирой присматривает Айгюль, живущая в столице постоянно. В общем, все получилось очень удачно, хотя, впервые увидев эту девушку, я ничего подобного и предположить не могла.
Познакомились мы одним теплым летним вечером три года назад. Вернувшись от клиента и отпустив водителя, я уже подошла к дверям своего подъезда, когда услышала в кустах, росших неподалеку, тихое поскуливание. Решив, что это собака, заглянула туда и увидела девушку — маленькую, худенькую, избитую в кровь.
Я предложила вызвать «Скорую», но несчастная на удивительно чистом русском языке слезно просила этого не делать и умоляла лишь об одном — чтобы я вынесла ей немного хлеба. Поев, девушка собиралась уйти, но не ответила на вопрос, куда именно.
Выматерившись вполголоса, я помогла ей встать и практически на себе дотащила до квартиры, которую снимала. Если помните, в детстве я мечтала стать ветеринаром и успела изучить основы первой помощи. А девчонка эта весила намного меньше некоторых собак крупных пород, так что вполне могла сойти за одну из тех, кого я когда-то собиралась лечить.
