И я зачем-то все время покупал то один билетик, то два. Никогда и ничего я, разумеется, не выигрывал.
Хотя нет, вру. Ровно один раз я выиграл ватное одеяло. Потом долго стоял в очереди в сберкассе, чтобы получить выигрыш деньгами. Одеяло-то у меня было уже. Зачем мне два одеяла? И одного хватит. Но очередь в сберкассу была такая огромная, что я плюнул и ушел. Остался без выигрыша.
25
Девочка Таня Синодова была первой, кого я помню, кроме родителей, двух бабушек и старшего брата. Мы носили друг другу леденцы и увядшие одуванчики. Это были «подарки».
Потом я встретил ее много лет спустя. Она стала некрасивой дылдой.
26
Я точно помню, что это было летом 1963 года. И помню, как звали этого соседского мальчика — его звали Миша Куцман. У него был дядя. Про дядю было известно, что он дипломат и работает в Америке. Однажды этот дядя приехал из Америки и подарил Мише Куцману штаны. Когда Миша появился во дворе в этих штанах, весь двор стал хохотать и показывать на Мишу пальцем. Потому что штаны явно были вывернуты наизнанку — швы-то были снаружи. Миша заплакал и побежал домой, чтобы надеть нормальные штаны. Но дразнили его еще долго.
27
Мой старший брат, родившийся до войны, однажды рассказал мне о самом вкусном, что он ел за всю свою жизнь. Однажды в эвакуации, рассказал брат, девочка, с которой он тогда дружил, пригласила его и нескольких еще ребят на день рождения. Мама этой девочки соорудила для детей угощение. Угощение называлось «торт» и было, как потом выяснилось, приготовлено из картофельных очисток, маргарина и сахарина. «Ничего вкуснее никогда не было», — говорил брат. Я ему верю.
28
Нейлоновые рубашки были не только очень модными, но и считались очень практичными, потому что их было легко стирать и не надо было гладить. У меня тоже была такая. Когда я снимал ее через голову в темноте, электрические искры со зловещим треском разлетались по всей комнате.
29
