Птеарда, я узнал позже, оказавшись на птичьем рынке. Двое последовали за мной, трое зашли в дом… Эрза потом сказала, что я сам привел их к ней – они следили за мной от «Хмельнеса», потребовали у нее объяснений, решили, что она с нами в сговоре и, возможно, укрывает Теора. Разговор был кратким и неприятным. Ссориться с Птеардом никто не хотел. Эрзе пришлось оправдываться:
– Я им сказала, что ты принес личное письмо от Зельгарда. Сказала, что для меня ты – простой бегунок, а твои планы и преступления мне неизвестны.
Логично. Возможно, люди Птеарда не знали о взаимоотношениях Эрзы с отцом. При этом могли знать, что в Багульдине я общался и с наместником, и с комендантом. Непонятно только, почему наемники так долго вели меня от «Хмельнеса» – ничто не мешало им остановить пролетку еще в Предместье. И ведь они вполне могли заявиться в подворье, чтобы задержать всех сразу: и Тенуина, и Громбакха, и, возможно, Теора. Странно. Если только они не планировали выследить тех, с кем я буду общаться в Роще. Поняли, что общаться мне не с кем, и уж тогда пригласили на птичий рынок. Возможно…
Но тут была и другая странность. Когда мы переехали в Гориндел, Тенуин отправился в Предрождённую рощу, чтобы наблюдать за Эрзой. Как и Громбакх, не доверял ей. Не обнаружил ничего подозрительного, кроме следов:
– Многослойная подошва со сменным нижним слоем. Без рисунка, без усилений. Гладкая. С мягкой пяткой. Даже на земле следы остаются едва заметные. Если уметь правильно ходить. А эти явно умели.
– И? – не понял я.
– Ничего. – Следопыт пожал плечами. – В наших краях такую подошву используют редко. Неудобно. Скользит. И быстро снашивается пятка. Нужно часто менять нижний слой. Все предпочитают тяжелую обувь со стальными набойками. Спокойнее. Но я видел такую подошву и раньше.
– Где?
– Не так важно где. Важно, кому она принадлежала.
– И кому?
– Магульдинцам.
– Красный легион? – удивился я.
Тенуин кивнул. Попросил ничего не говорить Громбакху. Трех едва приметных следов было недостаточно, чтобы с уверенностью говорить о красном легионе, и не стоило тревожить охотника. Ему хватило стычки в тумане, когда он, вспомнив былую ярость, рубил сумеречные видения, уверенный, что вновь столкнулся с отрядом, уничтожившим его село, убившим его родных и друзей. К тому же казалось почти невероятным, чтобы кто-то из красных рискнул пробраться в Эйнардлин. Зачем так рисковать? В города, к тому же такие окраинные, как Целиндел, красные заглядывали редко.
Дорога пошла на спуск, и теперь наэтка катилась быстрее. Морось прекратилась. День возрождался пасмурным, ветреным, но дождей в ближайший час не обещал.
Встречных экипажей не было. Лишь изредка попадались крестьянские подводы, груженные щебнем или высокими, в три сажени, скирдами. Сено прикрывали пестрые шапочки из навощенной ткани. Прикрыв глаза, я снял одну из них, расстелил перед собой и принялся укладывать на нее обрывки наблюдений. Разрозненные факты. Внимательно смотрел на них. В какой-то момент факты, да и само навощенное полотно под ними, стали рассыпаться. Подул ветерок, и они стерлись в серебристую крупу легкого песка. Песок неспешно, словно пух в летнем мареве, разошелся передо мной. Песчинки застыли. Между ними протянулись тонкие серебристые линии. Теперь повсюду проявлялись разрозненные, сотканные из света кусочки сети, будто обрывки невода, разбросанного по воде после шторма. Ни одной выраженной мысли. Ни одного чувства. Немое сосредоточение. В этот раз я не испугался. Хотел понять, что происходит, и дождаться мгновения, когда из кусочков сложится единая, пронизывающяя пространство сеть.
Далекий замедленный голос произнес какие-то слова. Я их не разобрал. Потом серебристые линии вздрогнули. Истончились. Пропали.
– Закрой! – настойчиво шептал Теор.
Я растерянно посмотрел на него.
Хлястник – на коленях. Теор снял его с крепления, которое вместе с поясом пустил поверх цаниобы. Шторка на оконце задернута. Сосредоточенный взгляд. Я догадался, что от Тенуина с козел поступила команда. Я не расслышал ее из-за нового видения. Торопливо задернул шторки со своей стороны.
– Может, ставни? – прошептал Теор.
– Нет. – Я качнул головой.
Неспешно, сдерживая шорох, обнажил меч. Положил его на колени.
Мы подъезжали к мосту.
Цокот копыт. Миа и Гром ехали рядом. Тихая дробь колес. Мы замедлились.
– Стой! – отчетливый спокойный голос.
– По какому праву? – твердо спросила Миалинта.
– Простая предосторожность, – ответил кто-то.
Шаги. Несколько людей. Не стражники. Иначе, увидев лицевые сигвы Миалинты, обязательно представились бы.
