контрабандистов из Багульдина. Чтобы досадить отцу. Пусть даже он никогда бы не узнал о ее причастности.
– Почему потом уехала Кенара?
– Этого я не знаю. В последние годы мы с Эрзой общались не так часто. Наши дороги постепенно разошлись.
– А Нордис?
– Долг крови можно передать близкому человеку, но уже на ограниченный срок. Мать передала Эрзе. На десять лет. Осталось семь.
– И сейчас у нее наконец появился шанс хоть отчасти отплатить тебе за помощь.
– Я никогда не требовала с нее платы.
– И все же.
– И все же она моя подруга. И помогает не потому, что обязана.
– Как думаешь, почему Тенуин не захотел, чтобы Эрза занялась поисками Илиуса?
Миалинта не успела ответить. От второго костра к нам подошла Эрза.
– Где ваш следопыт? – спросила она, остановившись возле минутанов.
– Тен… – Я только сейчас заметил, что Тенуин опять куда-то запропастился.
– Пошел за солью, – отозвался Громбакх. – У нас тут каша несоленая. В горло не лезет.
Эрза молчала. Слишком долго и сосредоточенно. Потом объявила скорый сбор, но разрешила доесть кашу, с солью или без.
– Теперь, значит, торопимся? – удивился охотник. – Тебя не понять.
Эрза, не ответив, ушла.
– Она знает свое дело, – в который раз сказала Миалинта.
– Как действовать на нервы, она точно знает. – Громбакх поочередно хрупнул пальцами левой и правой руки. – Не люблю, когда меня отвлекают от каши.
– Ты же забыл соль, – усмехнулся я.
– И ты туда же? Мозги-то для чего? Она же с солониной!
– Понятно. И где Тен?
– Решил проведать наэтку.
Я сел возле костра. Ослабил крепление под подбородком, высвободил край защитной сетки. Не снимая капюшона, стал торопливо есть кашу.
Через двадцать минут мы потушили огонь, утоптали угли, а сверху бережно опустили кусок прежде вырезанного дерна. Со стороны поляна казалась нетронутой. Следы от наших подошв, от копыт коней и минутанов можно было заметить только вблизи.
Тенуин все это время провел возле наэтки. Когда он к ней поднялся, Феонил готовился отъехать. Увидев следопыта, нервно переглянулся с Нордисом. Сделал показной крюк, будто хотел лишь проверить ход лошади, и вернулся. За обедом они не обменялись ни словом. Молча жевали холодную солонину, запивали ее водой из бурдюка.
Первые полчаса ехали молча. Говорить после привала не хотелось.
Отряд окончательно распался на две группы. Слева, чуть ближе к Равнскому лесу, ехал Тенуин. За ним – мы с Миалинтой и Громбакхом, сзади, наравне с наэткой, – Теор. Справа, чуть ближе к Лаэрнорскому лесу, ехали Эрза и Феонил. За ними – Нордис. Сзади – Густ на козлах наэтки.
Если Эрза ускорялась, Тенуин сразу пришпоривал коня. Чуть погодя и мы спешили вслед. Когда стук копыт становился слишком громким, все одновременно снижали скорость.
Лес по обе стороны дороги оставался неизменным. Если б не гнус, вьющийся вокруг нас, я бы сказал, что поездка оказалась беззаботной. Впрочем, даже гнуса было не так много. По заверениям охотника, в летние месяцы его порой слеталось столько, что…
– Стой! – Эрза подняла кулак.
– Кто-то едет? – спросил я.
– Тихо!
Подъехав к следопыту, хотел уточнить, что именно случилось, но тут все увидел сам. Впереди на дороге кто-то стоял. Неподвижно. Вытянутое серое пятно. Деталей не разглядеть.
Зудящий гул комаров. Цоканье переступающих на месте лошадей. Ровное дыхание минутанов.
И человек на дороге.
Ровно посередине. Так и не пошевелился. Не мог не увидеть нас. Должен был заметить, услышать. Должен был сойти. Но остался. Один.
– Это человек? – прошептала сзади Миалинта.
– Зверь отошел бы, – тихо ответил Тенуин.
Я посмотрел на Эрзу. Она беспокойно вглядывалась вперед. Медлила.
– Съезжаем в лес? – поинтересовался Теор.
