стекло чистящее средство и принимается тереть тряпкой. Писатель стоит лицом к обувной мастерской и внимательно читает вывеску на витрине. Наверное, выясняет часы работы. Прямо перед дверями бакалейной лавки внезапно останавливается тяжелый грузовик, и у Мансебо сразу учащается пульс. Образовавшаяся пробка мешает ему выполнять задание мадам Кэт. В отчаянии он осматривается по сторонам. Для того чтобы видеть происходящее напротив, ему надо отойти от магазина метров на двадцать. Однако Мансебо не решается это сделать.
«Если писатель увидит, как я ради того, чтобы его увидеть, отошел от магазина, он поймет, что я за ним слежу», – думает Мансебо, чешет затылок и смотрит на вереницу стоящих автомобилей, запрудивших почти весь бульвар. Никаких дорожных происшествий не видно, но машины тем не менее стоят. Это может продлиться долго, но времени терять нельзя. Ну что ж, иного выбора у него нет. Он оглядывается и присаживается на корточки, но этого оказывается мало, и он, опустившись на четвереньки, ложится ничком на тротуар. Теперь он смотрит на ноги писателя, которые видны в промежутке между мостовой и днищем кузова грузовика. Мимо Мансебо, как пестрые рыбки в аквариуме, проплывают бесчисленные туфли, ботинки, шлепанцы и босоножки. Но коричневые ботинки писателя, словно два столпа, неподвижно стоят в этом быстром потоке. Грузовик наконец трогается с места. Мансебо встает и стряхивает с себя пыль, как раз в тот момент, когда писатель входит в обувную мастерскую. Мансебо бросается в магазин, чтобы вооружиться биноклем, и становится на потайное место за кассой. В магазин заходят две девочки и удивленно смотрят на Мансебо, который в напряженной позе стоит за кассой.
– Добрый день, – говорит он, не в силах, однако, скрыть своего огорчения по поводу появления покупателей.
– Привет, – отвечают девочки.
Более высокая из девочек толкает в бок свою подружку.
– У месье не найдется для нас записных книжек?
Сначала Мансебо не понимает, чего они от него хотят. Взгляд его мечется, переходя с девочек на обувную мастерскую Тарика. Наконец до Мансебо доходит, что нужно девочкам.
– Книжки я дарю только тем, кто что-нибудь покупает, – произносит он и тут же жалеет о фразе, сказанной под влиянием раздражения.
Это было глупо. Куда проще было дать им по одной записной книжке. Теперь же визит девочек затянется. Девочки разочарованы, но задерживаются в лавке, а писатель тем временем выходит из мастерской, неся под мышкой картонную коробку. Быстрым шагом он подходит к лестнице, поднимается наверх, заносит коробку в квартиру, выходит и быстро спускается вниз.
Мансебо никогда прежде не поворачивался спиной к покупателям, и теперь он уверен, что карманы девочек уже полны конфет. Правда, совсем недавно он читал статью о том, что больше всех в магазинах воруют пенсионеры, но неизвестно, можно ли этому верить. Повернувшись лицом к девочкам, он видит на кассе бутылку кока-колы и деньги. Две маленькие очаровательные девочки стоят у кассы и ждут подарка.
– Так, значит, вы тоже собрались на пикник?
Мансебо становится неловко за свое поведение. Это же не их вина, что они вошли в лавку как раз в тот момент, когда писатель вознамерился посетить обувную мастерскую. Однако девочки счастливы. Они выбегают из магазина, держа в руках бутылку и две записные книжки. Всю вторую половину дня в лавку один за другим приходят дети. Торговля идет живо, и Мансебо раздает всем записные книжки. Дети покупают в основном напитки и конфеты, но неплохо идет и печенье. У Мансебо нет времени заняться отчетом.
Вечером, втащив лотки в магазин и после того, как через него пронесся Тарик, прежде чем подняться к себе, Мансебо садится за кассу, снимает часы и достает свою записную книжку. Ему требуется несколько минут, чтобы записать все, что произошло днем. Он очень хочет быть точным и объективным, и некоторое время раздумывает, стоит ли писать о секундах сомнения, которое он уловил в глазах писателя. Несколько раз он стирает эти строчки, потом снова их записывает и в конце концов решает записывать все свои наблюдения. Никогда не знаешь, какие из них окажутся интересными, а какие – нет, но тщательность никогда не повредит. Перед тем как закрыть магазин, Мансебо пересчитывает записные книжки. Их осталось пятьдесят три штуки.
Вечером, после ужина, когда Мансебо курил свою единственную, и последнюю сигарету, позвонила Надия. Она знает, что в это время они всегда ужинают. Трубку взял Амир, чтобы потом передать ее Фатиме. Брат с сестрой обменялись несколькими десятками слов – двадцать о погоде, десять – приветы членам семьи, и пара слов была сказана о делах. Потом наступила тишина, говорить им было больше не о чем, и разговор окончился. Разница в возрасте между ними целых пятнадцать лет. Они почти не знали друг друга и росли вместе совсем мало, потому что Надия очень скоро покинула родительский дом и Париж. Съездив несколько раз в Лондон, Надия решила поселиться там навсегда. «Лондон более интернационален» – так она оправдывала свой выбор жить в другой стране, вдали от родителей. Амиру было шесть лет, когда уехала Надия.
Три года назад Мансебо и Фатима съездили в гости к своей единственной дочери. Они сели в поезд, опустились под воду и через два часа оказались на другом краю земли. Это было первое, о чем тогда подумал Мансебо. Вторая мысль была о том, что Надия оказалась права. Лондон действительно более интернационален, чем Париж, во многих отношениях. Мансебо очень понравился этот город.
Окончив содержательный разговор, Амир собрался передать трубку Фатиме, но она не стала дожидаться этого жеста и сама вырвала у сына трубку.
– Дитя мое!
Этот разговор был куда более многословный, чем беседа с Амиром. Речь в основном шла о новой работе Надии. Она получила место архитектора в городке недалеко от Лондона, где жила со своим мужем. Это была хорошо оплачиваемая и приличная работа. Фатима едва не лопалась от гордости.
