развлекательных телепрограмм. Первый раз в жизни он смотрит такую программу, потому что в это время дня он всегда работает. Фатима тоже смотрит программу, но она уже знает, что победит команда синих. Видимо, это запись. Мансебо смотрит игру, и одновременно ест мармелад из пластиковой коробочки, ловко орудуя пластиковой ложкой. Он просто счастлив, что сидит в чистой желтой пижаме и черной такии. Медсестра принесла поднос с обедом и Фатиме, но та отказалась.
В дверь постучали как раз в тот момент, когда синим надо было ответить на решающий вопрос. Громким и отчетливым голосом Мансебо приглашает стучащего войти.
– Вы не возражаете, если психолог, мадам Флуриант, займет вас на несколько минут?
– Нет, – отвечает Мансебо, – конечно не возражаю.
– Разумеется, я попрошу мадам выйти на это время из палаты, – улыбаясь, говорит медсестра и кивает Фатиме.
– Да, она сейчас выйдет, – говорит Мансебо.
Фатима встает и выходит. Место ее в палате занимает мадам Флуриант. Она не похожа на психолога, как ему кажется. Впрочем, Мансебо не помнит, чтобы его когда-нибудь консультировал психолог.
– Как вы себя чувствуете, месье? – У мадам Флуриант приятное сопрано.
– Спасибо, хорошо.
– Приятно слышать. Вы можете что-нибудь рассказать о себе?
Мансебо задумывается, но вовремя вспоминает, что психолог может истолковать длинную паузу как аномалию.
– Я еще работаю. Работаю в сфере обслуживания. Я владелец бакалейного магазина. Он расположен недалеко отсюда, – произносит Мансебо таким же тоном, каким разговаривает с покупателями.
– Так, и где же находится ваш магазин?
– У подножия Монмартра.
– Это звучит очень поэтично.
Мансебо улыбается. Слово «поэтично» – это последнее слово, которое он использовал бы для описания того, что происходило с ним в эти дни.
– Вы улыбаетесь. О чем вы сейчас подумали?
Мансебо перестает нравиться все происходящее. «Психологи всегда стараются вторгнуться в самое сокровенное, что у нас есть, в нашу голову», – думает Мансебо. Они задают, по видимости, легкие вопросы, на которые так трудно ответить. Мансебо слизывает с губ остатки мармелада.
– Право, я и сам не знаю.
Мадам Флуриант кивает и что-то записывает в блокнот. «Я попал, – думает Мансебо. – Теперь я никогда отсюда не выберусь. Может быть, меня переведут в другое отделение». Он видел стрелки, под которыми было написано «Психиатрия». Наверное, это было бы и в самом деле поэтично – задержаться здесь на день или два. Но не дольше. У него, несмотря ни на что, есть обязанности, которые он должен исполнять. Он думает, стоит ли рассказать мадам Кэт обо всем случившемся в следующем отчете. В конце концов, это тоже имеет отношение к делу. К тому же послужит оправданием его отсутствия в магазине в течение целого дня.
Психолог прерывает его размышления.
– Как протекала ваша жизнь в последнее время?
«Да, вам очень хотелось бы это знать, мадам, – думает Мансебо. – Я стал частным детективом, заработал немного денег и подвергся нападению двух уродов».
– Жизнь шла, – неопределенно отвечает Мансебо.
– Она шла как обычно или все же была более напряженной, чем всегда?
Теперь Мансебо очень хочет, чтобы в палату вошла Фатима и ответила за него. «Наверное, она все-таки мне нужна», – думает он, но торопливо отгоняет эту мысль.
– Да, я испытывал некоторое напряжение, можно сказать и так.
– Вы чувствовали себя подавленным?
Мансебо хочется рассмеяться. Подавленным – это, пожалуй, мягко сказано.
– Да, надо было справляться с делами.
– Вы, наверное, уже знаете, что у вас был приступ мигрени или даже психический срыв. Иногда это случается одновременно, и я стараюсь узнать у вас, что могло послужить толчком. У вас есть какие-то предположения?
Мансебо качает головой:
– Ни в малейшей степени.
– Я могу сам вести… – Мансебо протягивает руку к двери своей машины.
– Ну уж нет, – шипит Фатима. – Машину поведет Тарик.
