Он расстроен и разочарован.
– Да, именно это я имею в виду. Вы счастливцы, сумевшие убедить себя в вере, и свысока смотрите на нас, несчастных, которые так и не сумели отыскать дорогу домой.
Я пожалела о сказанном. Наверное, это было слишком жестко, но Кристоф не обиделся.
– Но каким образом религия может служит злу? – спросил он.
– Вы ждете от меня утверждения, что религия – причина войн, но для этого у вас есть контраргумент – вы скажете, что воюют не религии, а люди. Но я не стану говорить о войне. Я скажу, что зло большинства религий заключается в том, что они заставляют людей верить в высшую силу. Это отнимает у человека его природную силу. Мы отнимаем у себя наше собственное, не заемное, блаженство и счастье, и воздаем почести чему-то или кому-то вне нас. Религия умаляет и унижает нас. Я никогда не соглашусь приписывать власть и силу кому бы то ни было, кроме самого человека. Я духовный атеист, который не верит, а знает.
Кристоф смотрит на меня. В его глазах я читаю радость. Но он молчит. Заканчивать отношения всегда бывает не к месту. Я прекрасно это знаю. Но хорошо бы сделать это сейчас.
– Как дела у вас в семье, как жена и дети?
Я на самом деле искренне думала, что должна была это сказать, и, сделав это, увильнула от ответственности.
– Как у них дела? Жена окончательно со мной объяснилась. Она сильная женщина, твердая в своих убеждениях, хотя вы, вероятно, думаете, что она проявила слабость, позволив себя обмануть. Мои дети… мы встречаемся по выходным.
Мало того что я не смогла поставить точку, так еще и разбередила его раны, прежде чем покинуть.
– По выходным? Значит, вы уже не живете у себя дома?
Он покачал головой. Стало так тихо, как может быть только в церкви.
– Сейчас я живу в Ла-Дефанс, в отеле «Хилтон». Вы там наверняка не жили и даже туда не заскакивали.
Я улыбнулась.
– Это временное решение. Фирма оплачивает мое проживание. Они охотно это делают, зная, что на работе я засиживаюсь допоздна, а приходить должен вовремя. Так что они действуют отнюдь не из милосердия. В отпуск я возьму детей и поеду к моим родителям в Бретань, а летом подыщу себе квартиру недалеко от квартиры жены.
Я тяжело вздохнула:
– С осени меня здесь уже не будет.
– Вы смените работу? – серьезно спросил он.
– Да, но большего сказать не могу.
– Это имеет отношение к «Ареве» или я ошибаюсь? У вас с ними договор? Вы же не менеджер по продажам, не так ли? Понятно, что такая компания, как «Арева», занимается тайными делами. Теперь вот еще похищение сотрудника «Аревы» в Нигерии… Ой, ой! Вы осторожны? Вам не придется далеко уезжать?
Я покачала головой. Теперь я чувствовала себя значительно лучше. Он приблизился к истине. Я работала по секретному договору с «Аревой». Я не была менеджером по продажам, и я собралась менять работу. Меня смущало только одно обстоятельство – его сочувствие и тревога за меня.
Консьержка бросилась за мной, но потом замедлила шаг, поняв, что успеет перехватить меня, прежде чем я войду в лифт.
– Добрый вечер, мадам.
– Добрый вечер.
– Я хотела вам сказать, потому что на днях мы уже говорили об этом… Так вот, месье Канива умер. Я хотела, чтобы вы об этом знали.
– Я и сама уже догадалась. У него в квартире теперь всегда черные окна – и днем и ночью.
– Черные – это самое подходящее слово. Вы знали, что у него была кошка?
– Нет, – солгала я. У меня не было ни сил, ни желания рассказывать о том, какие чувства я испытала, когда увидела эту несчастную кошку.
– Так вот, у него была кошка, и поэтому я пошла в его квартиру, чтобы, как всегда, покормить животное. И знаете, что я обнаружила на двери?
Я покачала головой.
– Букет цветов!
Меня удивило возмущение консьержки.
– Нет, вы представляете? Кто бы мог сделать такое? Это же ужасно!
Я ничего не поняла, но мне очень хотелось узнать, что ужасного нашла в этом консьержка.
– И что здесь страшного?
Она удивленно посмотрела на меня, видимо думая, что я решила подшутить над ней.
– Кому пришла в голову мысль что-то праздновать, делать горохового шута из умершего человека! Это то же самое, что осквернить могилу!
