воинское приветствие. – Попрошу предъявить ваши документы.
– Вот, пожалуйста, – снова отдал знакомое удостоверение старший лейтенант Хечян.
– Что у вас произошло?..
– Да вот у красноармейца ворот гимнастерки был расстегнут, – пояснил офицер-летчик. – Но нарушение формы одежды устранено.
– Смотрю, у красноармейца еще и сапоги не чищены. – Виктор старательно разыгрывал из себя недалекого служаку-«комендача», которому в удовольствие задолбать «уставщиной» бедных солдатиков.
– Да мы, это… Сейчас все устраним, товарищ офицер, – попытался было сгладить ситуацию более низенький и плотный солдат.
Виктор определил в нем старшего. Второй слушался его и пока помалкивал. Кто они – обычные красноармейцы, каких на вокзале Барвенково сейчас несколько тысяч? Или же агенты-фланеры, высматривающие технику на платформах воинских эшелонов, расписание движения поездов и отмечающие передислокацию наших войск?.. Задача Ракитина – как раз и выяснить истину. Он мысленно отметил описание этих двоих. Тот, что пониже, был круглолицым, с широким лбом, прямым носом и внимательным взглядом серых глаз. У второго солдата было вытянутое скуластое лицо, когда он приоткрыл рот, слева блеснула стальная фикса.
– Попрошу ваши документы, товарищи красноармейцы, – кивнул Виктор.
Низенький и плотный солдат потянулся к нагрудному карману, но Виктор упредил его действия вопросом, точнее – требованием:
– Что у вас в вещмешках? Предъявите для досмотра.
Ракитин намеренно сбивал этих солдат с толку. Расчет строился на том, что обычный красноармеец с рабоче-крестьянским происхождением не будет «тормозить», «заморачиваться» лишними вопросами, а просто выполнит, что ему приказал старший по званию. А вот агент начнет медлить, попытается просчитать ситуацию. Так что их реакция станет хоть и косвенным, но достаточно важным поводом для задержания.
Скуластый солдат послушно скинул лямки вещмешка, но приподнял его не за плечевые ремни, а за тесьму, тем самым туго стянув горловину. Вещмешок лег на лавку.
– Некрасов, досмотри.
В этот момент рядовой Самойлов отступил на шаг, опустив руку к карману, в котором лежал «Вальтер». Плотный низенький боец быстро глянул на него, но Виктор перехватил этот настороженный взгляд. Ситуация накалялась.
– Тугой узел, зараза! Ну, ничего, мы его – ножичком… – В руке у Некрасова появилась финка.
В тот же момент скуластый молниеносно провел болевой захват и нажал на руку Некрасова с зажатым в ней клинком. Раздался тихий хруст, а солдат патруля заорал от дикой боли в сломанной одновременно в двух местах руке. А скуластый уже вытащил из кармана компактный «Вальтер» и выстрелил в Ракитина, прикрываясь скрючившимся от дикой боли солдатом.
Молниеносно проявившиеся боевые рефлексы врага, диверсанта, стали безусловной реакцией на опасность. В данном случае – на нож в руке солдата комендантского патруля. Гитлеровские агенты проявили себя сразу и в полную силу. Теперь они жаждали только одного – убить военнослужащих комендантского патруля и прорваться с боем. В том, что они могут уйти, враги не сомневались – их спецподготовка, боевые рефлексы, натренированные в немецкой разведшколе, были на высоте.
Виктор, заметив движение, метнулся в сторону, он упал на колено и тут же открыл огонь из «нагана». Сухо затрещали выстрелы, взвизгнули рикошетом пули. Ракитин поразил скуластого в плечо, тот выронил пистолет и побежал. Вторым выстрелом Виктор всадил пулю из револьвера в бедро противника. Тот грянулся ничком на землю.
Его низенький и плотный напарник резко боднул в лицо офицера-летчика. Старший лейтенант обмяк, получив нокаут. Прикрываясь бесчувственным телом, низенький вырвал из кобуры офицера «Тульский Токарев», успел передернуть затвор и дважды выстрелить.
Василий Самойлов, второй солдат патруля, вырвал такой же компактный «Вальтер» и выстрелил высоко над головой противника. Тот инстинктивно пригнулся и юркнул за угол здания вокзала.
– Стрелять только по конечностям! Живьем брать негодяя!
Ракитин тем временем выхватил из кобуры свой «токарев». Патрон уже был дослан в ствол, оставалось только большим пальцем взвести курок. Выстрелив пару раз в воздух, Ракитин рывком переменил позицию, спрятавшись за здоровую тумбу с объявлениями, оставшуюся недалеко от здания вокзала Барвенково еще с довоенных времен. Стремительный маневр младшего лейтенанта отрезал противнику путь к отходу через привокзальную площадь. Там он мог бы затеряться в толпе, а потом – ищи-свищи!
Диверсант (теперь уже никаких сомнений в этом не оставалось) и действительно попытался прорваться на привокзальную площадь, стреляя на ходу. В его положении это был единственный выход. «Диверс» просчитал ситуацию: один из комендантского патруля изувечен жестким болевым приемом, второй – вяжет его напарника. Офицер-летчик надежно «вырублен» и вряд ли способен оказать серьезное сопротивление, даже если придет в сознание.
Между выходом из западни и загнанной в угол фашистской крысой находился только младший лейтенант Ракитин.
Виктор видел, как прищурились глаза невысокого коренастого диверсанта. Он резко метнулся в сторону, и тут же раздался громкий хлопок – пуля попала в ту самую массивную тумбу. Ракитин с колена выстрелил по ногам диверсанта сначала из пистолета, а потом из револьвера, но не попал и кувырком
