Маршал Тимошенко ожидал ввода в бой немецких резервов на пятый-шестой день наступления. Немецкий контрудар удалось парировать, но большой ценой – на левом фланге пришлось держать целых шесть танковых бригад из восьми. Естественно, предназначенные для прорыва, они только сдерживали противника.
Все решалось «в лоб», хотя логичнее было использовать для подавления ту самую артиллерию, которая все еще не завершила полное развертывание на позициях. Да и управление войсками откровенно хромало.
Южная группировка из района Барвенково наступала в более благоприятных условиях. К концу 14 мая фронт был прорван более чем на полсотни километров при глубине удара в сорок километров. Но здесь было принято одно из роковых решений: командующий 6-й армией Авксентий Городнянский отсрочил ввод в прорыв 21-го и 23-го танковых корпусов. Кроме того, оба корпуса были отдалены от места ввода в общей сложности на двадцать-сорок километров. Так что еще до боя танкистам пришлось пройти форсированным маршем, что измотало экипажи. Да и часть танков оказалась с поломками до рубежа ввода в прорыв.
Но даже такой, массированный, но недостаточно организованный удар русских переполошил немецкие штабы. Командование группы армий «Юг» пребывало в полнейшей растерянности. Фон Бок звонил начальнику штаба Верховного командования сухопутных войск Вермахта Францу Гальдеру и высказывал сомнения в возможности остановить наступление Красной Армии. Ему представлялось сомнительным, что первая танковая армия Эвальда фон Клейста и семнадцатая армия Германа Гота смогут дать русским достойный отпор. Осторожный Федор фон Бок предлагал взять у Клейста три- четыре дивизии и перебросить их непосредственно под Харьков.
План операции «Фридерикус» был на грани провала. Но Франц Гальдер принял рискованное решение все же ударить силами Клейста по южной части изюмского выступа и убедил в правильности этого решения самого Адольфа Гитлера.
Что же мог поделать младший лейтенант Госбезопасности в адских жерновах масштабной наступательной операции? Только лишь исполнить свой долг. На этом и сосредоточился Виктор Ракитин.
Незадолго до наступления его вызвал майор Осокин. Недавнее задержание двух особо опасных диверсантов только укрепило авторитет молодого командира Оперативного отряда НКВД.
– Вот что, Витя, твой рапорт об усилении противотанковой обороны города и гарнизона Барвенково рассмотрен положительно. Противотанковых пушек нам, конечно же, не дали. Они сейчас там – на вес золота, – комендант махнул в сторону западной окраины города, где слышалась гулкая артиллерийская канонада. – Но взвод истребителей танков с бронебойными ружьями нам прислали. Вестовой!..
– Товарищ майор, по вашему приказанию…
– Разыщи мне старшину Святкина. Он недавно прибыл со своими бойцами-бронебойщиками.
– Понял. Разрешите выполнять?..
– Вперед.
Вскоре в комендатуре появился старшина Святкин, невысокий, крепко сбитый вояка в вылинявшей, но чистой гимнастерке с подшитым белым подворотничком. На груди сияли медали «За отвагу» и орден Боевого Красного Знамени. Открытое располагающее лицо немного портил шрам на левой щеке. Да на висках по-военному короткой стрижки пробивалась ранняя седина. Но карие глаза смотрели насмешливо и оценивающе.
– Командир истребительно-противотанкового взвода старшина Святкин по вашему приказанию явился! – говорил он с мягким украинским акцентом.
– Старшина, это – ваш непосредственный начальник – младший лейтенант Ракитин. Бронебойщики временно прикомандировываются к Оперативному отряду НКВД для усиления.
– Сколько у вас людей и вооружения? – спросил Ракитин.
– Пять противотанковых ружей Дегтярева и четыре – системы Симонова, пятизарядных. По два человека расчета на каждое – вот и считайте, восемнадцать душ. Еще санинструктор и пятеро автоматчиков прикрытия. По штату полагается больше, но это все, что есть, – ответил командир бронебойщиков.
– А с боекомплектом как?
– Положено по два десятка бронебойных патронов к каждому ружью Дегтярева и по шесть пачек, то есть по тридцать штук для ПТРС. Но у нас по десять-двенадцать на ствол, к противотанковому ружью Симонова – всего по паре обойм. Патроны калибра 14,5 миллиметра очень тяжело достать. Еще – противотанковые гранаты – «танюшки»[27]. У автоматчиков – по два диска на брата.
– Н-да, не густо…
– В общем, так, младший лейтенант Ракитин, вы идите, обсудите между собой вопросы усиления обороны подступов к Барвенково.
– Есть, товарищ майор.
На улице старшина Святкин поправил ремень автомата «ППШ», который сдавал караулу на входе в комендатуру, и подал руку Виктору Ракитину.
– Зови меня просто Сват, так ребята во взводе кличут.
– Виктор, – командир Оперативного отряда НКВД пожал руку.
