Родерик не сказал ни слова.
– Опять ничего не ответишь?.. Ну, ничего, твой взгляд говорит за тебя.
Клай опять с силой пнул обессиленного противника. Увидев, что реакции нет, он стал бить не останавливаясь. Родерику оставалось только терпеть и ждать своего часа.
Оливер уже не мог на это смотреть. Его огонь, столкнувшись с водной стихией, постепенно разрушал оковы, но медленно, слишком медленно. Казалось, что прошла вечность, прежде чем Оливер, наконец, смог их сбросить.
– Освободи и нас! – крикнула ему Фанни.
Он бросил беглый взгляд на девушек и сухо произнес:
– Нет.
Оливер стремительно побежал в центр поля. Его маневр сразу заметили. Клай легонько кивнул Флэму, и тот метнул огненное лезвие.
Но не зря Оливер так долго тренировался, тело отреагировало быстрее мозга – он резко отпрыгнул в сторону, и пылающее лезвие пролетело мимо.
Пригнувшись, Оливер бросился на противника, сделал один ложный выпад, затем второй, стараясь его обмануть. И это удалось. Он метнул огненный кинжал, игнорируя боль в руке, но Флэм успел отскочить.
Следующие несколько минут Оливер мог делать только одно – бегать, уклоняясь от ударов.
Флэм воспользовался секундным замешательством противника, и огненное лезвие вонзилось тому в сломанную руку. Оливер был выведен из равновесия внезапной вспышкой боли. Флэм, зная это, сразу же провел новую атаку, поразив вторую руку Оливера, который прекрасно понимал, что шансов у него практически нет, но не мог себе позволить одолеть себя так легко. Издав дикий вопль, Оливер предпринял последнюю отчаянную попытку и прыгнул вверх. Огненное лезвие пролетело в сантиметре под его ступнями.
Он помчался влево и, оглянувшись, увидел, как Клай один за другим наносит удары лежащему Родерику. Вместе с острой ненавистью к противнику в Оливере пробудилось яростное нежелание признавать то, что он ничего не может сделать. И он почувствовал, как по его телу заструилась магия, сильней и свободней, чем когда-либо.
Долгое время он боялся возвращаться к своей настоящей силе. Воспоминания об одном-единственном дне, когда он потерял все, были выжжены на сердце, отпечатаны в душе. Но сейчас, в этот момент, они отошли на второй план, поглощенные чувствами, которые, он думал, больше никогда не будет испытывать. Ему впервые в жизни захотелось защитить другого человека, не себя.
Он подбежал к Флэму, норовя ухватить его за глотку, жаждая расквасить это по-юношески свежее лицо. Оливер забыл о магии, ему хотелось сразить противников их же способом – с помощью грубой физической силы.
Но Оливер не дотянулся. Сверкнуло огненное лезвие и опалило ему кожу.
Оливер озверел, глаза заволокла пелена ярости… Ему стало плевать и на боль, и на то, что если он сильно повредит руку, то больше не сможет применять магию. Главным был только противник, который стоит перед ним.
И тут у него зашумело в ушах, почва содрогнулась. Мир полетел вверх тормашками. Земля и небо поменялись местами, перепутались, слились воедино, и не осталось ничего, кроме битвы, этого бесконечного вращения и сполохов магии.
Оливер мог различить лишь темный силуэт Флэма, белое пятно его лица и красный огонь, летящий в его сторону.
Он бежал, уклоняясь от огненных лезвий, и с успехом делал то, чего ни разу не получалось на тренировках. Он не только вернул утраченную магию, а стал сильнее.
Оливер несся на Флэма с пылающими кинжалами в руках. Кожу жгло, но больше всего огонь бушевал в душе. Оливер прекрасно знал свой предел, как и то, что сегодня он его преодолел. Его глаза полыхали точно факелы.
Неожиданно стало еще темнее. Над стадионом загрохотал гром. Упала одна капля, затем вторая. Родерик поднял голову, подставляя окровавленное лицо начавшемуся дождю. Он улыбнулся уголками губ. Получилось!
Вчера вечером, поднявшись в небо на ветроходе, Лея пригнала сюда эти темно-серые, грозовые тучи, потратив почти всю свою силу.
Почерневшие небеса раз за разом прорезали сполохи молний. Раздался очередной оглушительный раскат грома. Дождь перерос в ливень, поднялся шквалистый ветер.
Клай прищурился, плохо видя сквозь стену низвергаемой воды, и заметил Родерика, неспешно идущего в его сторону. Несмотря на полученные травмы, тот даже не хромал, двигался спокойно и естественно. Ничего в его походке не выдавало его физической боли. Так император пересекает зал, где собрались его подданные, – медленно, с достоинством.
Клай понял, что его противник изменился. Переживать не стоило, вряд ли Родерик стал сильнее, проигрыш деревенской команды очевиден. Но почему-то, вопреки здравомыслию, Клай испытал страх. В его руках сразу же возникла каменная палка, он был готов к нападению.
Видимость была плохой, Клай атаковал наудачу, и у него возникло ощущение, что он водит палкой в мутном болоте. Промелькнула безумная мысль, что стена дождя стала более плотной в том месте, куда он направил удар. «Неужели ливнем кто-то руководит? Но это невозможно!»
