– Мне очень жарко, и я хочу пить, – сказал я, и провожатый ответил:
– Ничего, скоро ты будешь там, где прохладно, и сможешь вдоволь напиться воды, но смотри, ты должен вести себя очень учтиво.
Когда мы подъехали к самому лагерю, я увидел других воинов, выстроившихся шеренгой. Ростом они были в три раза выше, чем обычные люди, очень сильные на вид, красивые молодцы. У каждого было золотое украшение на лбу, золотые нагрудники и наколенники. Все держали ружья дулами вверх, и ружья эти были начищены до яркого блеска.
Приблизившись, я услышал музыку и пение, высокие воины повернулись кругом и пошли строем, мы последовали за ними. Я начал смеяться, потому что не мог понять, где нахожусь, сплю я или бодрствую. У шатра моего провожатого я спешился и увидел начальника воинов, выкликающего их имена по списку. Я сел, и они потребовали, чтобы я почитал из своей книги. Я сказал:
– Объясните мне, где я нахожусь и что со мной случилось.
Они ответили:
– Завтра рано утром мы отправимся в нашу родную страну; когда прибудем туда, ты окажешься там, куда хочешь попасть.
Вскоре наступила ночь, и я очень проголодался. Вдруг явился слуга со свечой и, коснувшись меня, спросил:
– Как ты поживаешь?
– Очень хорошо, спасибо, – ответил я.
Он принес мне большое блюдо палау – риса с мясом.
Мне показалось, что кто-то уже ел из этого блюда, и я спросил:
– Кто взял себе часть отсюда?
Потому что мне не нравилось есть после другого человека.
Он сказал:
– Я слуга правителя, и здешний обычай требует, чтобы вначале давали есть его высочеству, а что останется – всем прочим.
И вот, когда остальные начали есть, я присоединился к ним и наелся досыта. Кончив, я увидел, что нахожусь в доме; в комнате был свет, и со мною там находилось несколько человек. Я почитал им из книги, и они были этим очень довольны. Они попросили того, кто опекал меня, не забирать меня в его страну, а оставить с ними. Но он сказал:
– Я боюсь, Аллах разгневается на меня, если я его не возьму; он должен отправиться со мной.
Утром я услыхал, как трубит множество горнов и звучит красивая военная музыка, и провожатый сказал мне, что войско выступает в поход. Я увидел, как снимали все шатры, скатывали их и грузили на верблюдов, но затем люди сделались молчаливы и печальны. Животные стояли навьюченные, готовые пуститься в путь, и воины были в походном порядке, но в лагере царила зловещая тишина. Я спросил провожатого, в чем дело, но он знаком приказал мне молчать. Я сильно рассердился и ударил его в бок. Он перенес удар очень спокойно, но мои пальцы тотчас же страшно заболели, и я закричал от этой муки.
Тогда слуга голых мужчин пришел с чашкой и подал мне ее с такой же ласковой улыбкой, как раньше. И опять я не желал пить, но он сказал:
– Как знаешь, тогда твои пальцы и дальше будут болеть.
Я выпил, и боль прошла.
Я горько заплакал, и кто-то спросил меня, из-за чего я лью слезы. Я объяснил:
– У всех этих людей такой несчастный вид. Почему?
– Потому что мы собираемся в поход, – ответили мне, – но должны ждать двух слуг, которых нет. Их ищут. Мы слышали, как протрубил горн. Пора отправляться, но их нет. По звуку горна все должны быть готовы, но этих людей не нашли. Мы ждем.
Пропавшие были
Правитель спросил слуг, где они пропадали.
Они ответили:
– Мы ходили в деревню покупать яйца и другую пищу для похода.
Правитель промолвил:
– Два дня назад я приказал, чтобы сегодня утром по звуку горна все были готовы выступать, а вы заставили нас дожидаться.
И он приказал выдрать им бороды. Они умоляли его пощадить их и не бесчестить перед всем народом. Но правитель велел убрать их с его глаз. Воины утащили их, по-прежнему молящих о пощаде, и приговор был исполнен; правитель, кроме того, приказал, чтобы они шли на родину пешком, а не ехали верхом.
Тут я услыхал грохот, с которым не смог бы сравниться и самый оглушительный гром, и от страха сердце мое ушло в пятки. Я увидел необъятную
